Ловец душ и навья невеста

Он сдернул с вешалки пальто, сунул ноги в ботинки и вышел вслед за полицейским.

– И снова без завтрака, – заметила Грета. – Так что у вас вчера произошло?

Рихард сел в экипаж с гербами полиции на дверках и недовольно покосился на Зейна. Так-то он относился к нему неплохо – куда лучше, чем к большинству людей: да, зануда, бюрократ и себе на уме, но именно сегодня он вдруг стал его дико раздражать.

– Что за труп? – спросил Рихард, решив выяснить детали дела заранее. А может, и понять, отчего ему хочется врезать Зейну по физиономии. Неужели навь осталась внутри?

С утра все было прекрасно. Он проснулся задолго до Карны – по-видимому, благородным девицам полагается спать не меньше восьми часов, потому что дрыхнет она как сурок, – и хорошенько ее рассмотрел. Спящей и без этих ее вдовьих одежд она казалась совсем юной. На белой шее красовалась очередь из маленьких синяков – следы его поцелуев. Такая нежная кожа, в следующий раз надо будет быть осторожнее… И этот следующий раз просто обязан случиться.

Карна оказалась такой пылкой, такой отзывчивой. Вулкан страстей за благопристойной оболочкой – так он и думал. Правда, она упорно звала его Эдмоном, но Рихарда это особо не смущало. Пусть зовет хоть аббатисой Августиной, лишь бы целовала в ответ.

– Мужчина, работал на серебряных шахтах, тело вытащили ночью из Червы, – ответил Зейн.

– Патруль его заметил?

– Оборотни, – кивнул Зейн. – Твой ручной кабан не рассказал?

Рихард пристально посмотрел на следователя, и тот прикрыл глаза и отвернулся.

– Уго, – исправился он. – На теле жертвы следы сексуального насилия и истязаний. Голова отсутствует. То ли это особый почерк убийцы, то ли, что вероятнее, он знает, что в городе есть ловец, и решил так подстраховаться. Подозреваемый – муж его сестры. Они давно не ладили и несколько раз дрались.

– Причина?

– Вот ты мне и скажешь. – Зейн повернулся к нему: – Карна – кто она?

Рихард словно загипнотизированный уставился на узкую рыжую полоску усов над губой Зейна. Неужели это и есть разгадка? Зейн – рыжий, как и хлыщ Эдмон в воспоминаниях Карны, и поэтому стал его раздражать?

– Слушай, а не мог бы ты надеть шляпу? – Рихард взял полицейскую фуражку с сиденья рядом с Зейном и нахлобучил ему на голову. – И еще прикрой рукой нижнюю часть лица.

Зейн снял фуражку и положил снова на сиденье, пригладил волосы пальцами. Ноздри его слегка раздулись, лицо, и без того угловатое, напряглось и будто окаменело.

– Рихард, я, конечно, высоко ценю твой вклад в защиту города, но не зарывайся.

– Ладно. – Он отвернулся к окну.

– Так кто такая Карна? Это ее настоящее имя?

– Кто она такая, тебя не касается, – отрезал Рихард, глянув на него. – Она живет со мной. Даже не смотри в ее сторону, понял?

Зейн удивленно приподнял брови – отвратительно рыжие.

– И хорошо бы ты перекрасил волосы, – проворчал Рихард.

Остаток пути до полицейского участка они проделали в полном молчании. Узкими коридорами, выкрашенными в депрессивно-серый цвет, прошли к камере, где держали подозреваемого.

– Если ты ничего не увидишь, мы вынуждены будем отпустить его, – сказал Зейн. – Зацепок нет. Дело тухлое.

– Открывай, – кивнул Рихард.

– Не скажешь, что за дичь про цвет волос?

Рихард покачал головой и толкнул дверь.

Мужчина, вскочивший с узкой койки, тут же попятился к стене. Выставив перед собой длинные жилистые руки, он закричал куда-то в сторону:

– Помогите! Не имеете права! Я буду жаловаться!

– Уймись, Венкель, – поморщился Зейн. Он быстро приблизился к мужчине и заломил ему пальцы на руке, так что тот заохал и заплясал на цыпочках. – Чего тебе бояться, если ты невиновен? Рихард, чего ждешь?

Рихард сплюнул на и без того заплеванный пол, шагнул к Венкелю, схватил того за русый чуб и прижал к стене. Глаза его были грязно-болотными, с частыми красными прожилками на белках, и окунаться в его душу оказалось все равно что плавать в болотной жиже. Вынырнув, Рихард отпустил сальный чуб и брезгливо вытер ладонь о рубаху самого Венкеля.

– Он бьет свою жену, поэтому они ссорились с погибшим. Украл три шендера у булочника. Любитель выпить. Даже, я бы сказал, профессионал.

– А по делу? – спросил Зейн, рассматривая Венкеля, застывшего у стены изваянием.

– Невиновен.

Рихард взял алюминиевую кружку с водой и плеснул Венкелю в лицо. Тот выдохнул, закашлялся, едва не сполз по стене. Зейн поймал его за грудки, тряхнул и усадил на узкую койку.

– Он в порядке? – спросил он с легкой тревогой.

– Будет, к вечеру. А может, и к утру, – пожал плечами Рихард. – Я глубоко покопался и не был с ним нежен.

Зейн протянул ему руку, и Рихард ее пожал.

– Передай Карне мое восхищение, – улыбнулся Зейн, концы его рыжих усиков приподнялись, и он тут же охнул и выдернул ладонь из рукопожатия, ставшего слишком сильным.

Рихард пошел прочь и вдруг понял, что тоже улыбается. Он ревнует. Чувство это было новым, странным, немного болезненным, но отчего-то приятным. Выходит, теперь у него есть женщина, которую он не намерен отдавать другому.

Глава 8