Ловец душ и навья невеста

– Не так же сразу, – прошептал он. – Где твои манеры, ловец? Где прелюдия? Вот я собираюсь убивать тебя долго, очень долго. Пока ты не станешь молить о смерти, пока не начнешь целовать мои руки, умоляя даровать тебе забвение. И я увижу тебя настоящего: жалкого, ничтожного, слабого…

Рихард нажал на рукоять кинжала сильнее, повернул голову, заглядывая в золото глаз, но Олаф вонзил когти еще глубже и резко толкнул, опрокидывая его на землю. Рихард быстро перекатился, сунул руку в сумку, но Олаф наступил на его локоть, ломая кость. Рихард взвыл, повернулся на спину.

– Начнем, – деловито произнес Олаф, расставляя руки, и когтистая тень упала на Рихарда.

Зейн постучал в дверь, но никто ему не открыл, хотя в окошке мелькнула чья-то тень. Он постучал еще раз – кулаком. Ловец перешел все рамки. Было сказано – вернуть Уго. И вот уже и полночь, а оборотня нет. И что теперь? Улицы пусты, и, кроме патрульных, никого, но если на них рванет кабан-секач, то его нашпигуют серебром по самые уши. А Уго нравился Зейну. Простой, наивный и нюхач отличный…

– Открой, Рихард! – выкрикнул Зейн. – Я вижу, что ты дома!

Он подождал немного, а потом пнул по двери ногой, в раздражении посмотрел на знак ловца под козырьком крыши. Страж света, клинок на грани тьмы… Трепло! Подумав, Зейн быстро сбежал по ступенькам и обошел дом. Перемахнув забор и обогнув какое-то странное сооружение, заглянул в окно. Карна стояла у входной двери, прижав руки к груди и осторожно выглядывая, а посреди комнаты лежал труп, накрытый шторой. Ботинок убиенного сиял казенным блеском, и Зейн, сглотнув, решительно постучал в окно. Карна, взвизгнув, обернулась, и Зейн увидел в ее руках пистолет.

– Откройте сейчас же! – потребовал Зейн.

Но Карна сделала то, чего он никак от нее не ожидал: швырнула в него пистолетом, так что тот пролетел через всю комнату и разбил стекло, осыпав форменные брюки Зейна осколками. Пробормотав про себя ругательство, он просунул руку в образовавшуюся дыру, повернул ручку и открыл дверь.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Зейн и, присев, отогнул штору.

– Вы тоже хотите меня убить?! – выпалила Карна.

– Нет, – коротко ответил он, рассматривая тело.

Начальник полиции был мертв, и в глазах его плескалась черная вода.

– Его убила навь, – задумчиво произнес Зейн. – Тот самый вотум, что ходит за вами по пятам? За что?

– Он пытался убить меня, потому что как-то виновен в навьей свадьбе и боялся, что я его узнаю, – зачастила Карна. – Но я не помню его, хоть убей! Он говорил, что видел меня ребенком, и, может, сильно переменился с тех пор. Я пытаюсь вспомнить – и никак! А Эдмон пришел меня защитить. Рихард думал, что ему нужна моя… мое… В общем, он ошибался. Эдмон хотел, чтобы я жила…

Произнеся последнюю фразу, Карна нахмурила брови и задумалась, как будто эта истина только что ей открылась.

– Виновен в навьей свадьбе? – переспросил Зейн, вычленив из ее сбивчивой речи главное.

Он выпрямился и шагнул к Карне, но та схватила череп со стола, словно собираясь им отбиваться, а лежащая на диване собачонка размером с крупную мышь вскочила и зарычала.

– Рихард считает, что ее подстроили, – ответила Карна, все еще недоверчиво глядя на Зейна. – Подселили навь специально, как жрунов у Мирабеллы Свон.

– Где Рихард?

– Ушел за Серебряный мост. Там целая куча навок в подвале. Это снова ловушка. И мне так страшно! – Карна посмотрела на него глазами, полными слез, и Зейн невольно смягчился.

Все это странно, но он разберется. Грегор погиб. Но что он тут вообще делал? Он знал, что Рихарда нет, и пришел к нему домой. А у Карны на шее багровые следы, будто ее душили, а на рукаве подсохшая кровь. И если все, что она говорит, правда, то это лишь конец ниточки. Зачем бы начальнику полиции провинциального городка устраивать навью свадьбу, на которой погибли весьма уважаемые люди знатных родов и в том числе главный советник великого князя?..

– Не бойтесь, вам не грозит опасность. – Он машинально попытался успокоить женщину. – Патрули курируют улицы…

– Да я не за себя боюсь! – сердито возразила Карна. – А за Харди!

Она вдруг покраснела, словно смутилась того, что произнесла короткое имя ловца.

– С ним Уго, – ответил Зейн. – Но ловец обещал вернуть его в срок, который уже вышел.

– Что-то пошло не так, – поняла Карна и, быстро подойдя к вешалке, сняла плащ. – Мы пойдем за ними.

– «Мы»? – Зейн приподнял одну бровь. – У меня лишь шесть серебряных пуль, и это самоубийство – идти в навье логово…

Карна прошла вдоль стены, открывая дубовые панели, и Зейн невольно присвистнул. Он подошел ближе и взял тяжелый арбалет, который лег в руку идеально, словно ее продолжение. Болты с серебряными наконечниками туго набивали колчан. Щиты, мечи, пистолеты… Какая-то неведомая зубастая штука, к которой даже страшно прикасаться, цепи и крюки…

Карна сунула череп себе за плащ и, надев шляпку с черным пером, открыла дверь. Стоя на пороге, нетерпеливо топнула ножкой: