Ловец огней на звездном поле

Похоже, я застал его врасплох: ничего подобного он не ожидал, во всяком случае – не сейчас и не от меня. Постепенно, однако, его лицо снова приняло привычное надменно‑самодовольное выражение. Очевидно, дядя Джек принял мои слова за пустое бахвальство, и я поспешил уверить его, что это не так.

– Ты никогда не слышал про закон о свободе информации? Если нет, то услышишь, и довольно скоро.

Не знаю, чем бы это все кончилось, если бы дядя не втиснулся между нами.

– Ты что‑то хотел, Джек? – спросил он просто.

– Я узнал, что приехала моя дочь… – проскрипел дядя Джек, постепенно приходя в себя. При этом он бросил быстрый взгляд на Томми, которая сейчас больше чем когда‑либо была похожа не на человека, а на ожившего мертвеца. Только верхняя губа ее чуть дрожала, да по лбу сбегала струйка пота.

За сетчатой дверью появился силуэт Майки, и дядя Джек тоже его увидел.

– И еще я слышал – ты взял к себе мальчонку, которого нашли у железнодорожного переезда. Это очень хорошо… – Он посмотрел на брата в упор. – У каждого человека должен быть сын.

Дядя закрыл глаза и отрицательно покачал головой, потом то ли улыбнулся, то ли ухмыльнулся и, слегка подтолкнув Томми к двери, знáком велел мне следовать за ней, но я не подчинился. Чуть пошире расставив ноги, я упрямо наклонил голову, крепче зацепившись большими пальцами за карманы джинсов, и дядя машинально повторил мой жест.

– Спасибо, что навестил, – сказал он брату.

Дядя Джек постоял еще немного, потом повернулся, сел в свой сверкающий автомобиль и отъехал.

– Почему ты позволяешь ему так с собой обращаться? – требовательно спросил я, когда гудение мотора «Кадиллака» стихло вдали. – Почему?!

Тетя Лорна, стоя на крыльце, молчала, но я чувствовал, что и она задает дяде тот же вопрос.

Дядя протер очки выбившейся из‑под ремня полой рубашки.

– Ты действительно считаешь, что он  обращается со мной как захочет?

Я кивнул.

– А как кажется тебе ? – Дядя повернулся к Томми.

– Сколько я себя помню, он все время вытирал о тебя ноги, – без колебаний ответила она.

Дядя покачал головой и поглядел на подъездную дорожку, над которой лениво клубилась пыль.

– Не стоит загонять зло в угол. От этого оно только станет еще злее.

Возможно, я поступил несколько бесцеремонно, но в этот момент мне меньше всего хотелось разгадывать дядины загадки.

– А ты уверен, что дело в злом дяде Джеке? – спросил я. – Может быть, это ты всю свою жизнь трусил?

Дядя задумчиво покусал губу.

– Я теряю больше, чем он, – изрек он наконец.

Я рассмеялся.

– Что же еще ты можешь потерять? По‑моему, дядя Джек давно отнял у тебя все, что ты только думал

  иметь.

– Ты уверен?

Я отковырял от перил чешуйку отставшей краски и щелчком отправил как можно дальше.

– Оглянись по сторонам, дядя, и ты сам всё увидишь – все свои несметные богатства.

Он по очереди оглядел всех нас.

– Ну, огляделся. И что?..

– Похоже, дядя, тебе пора проверить зрение. Иначе ты не задавал бы подобных вопросов.

Дядя снял очки и бросил взгляд туда, где машина дяди Джека сворачивала на шоссе номер 99.

– Вот что я тебе скажу, Чейз… То, что ты видишь, часто зависит не от зоркости глаз, а от перспективы.

Глава 30

После школы я подал заявления во все университеты, где только преподавали журналистику, но хотя мои школьные оценки были достаточно высокими (мой средний балл равнялся 3,2), результаты университетского отборочного теста оставляли желать лучшего – всего 1080 баллов из максимально возможных 1600. Даже Флоридский университет, казавшийся мне самым перспективным в плане поступления, отказал мне наотрез, и я, откровенно говоря, немного растерялся. Я не знал, что делать, и всерьез подумывал о том, чтобы пойти торговать подержанными машинами, но тут в дело вмешался дядя. Прочитав письмо с отказом, он посмотрел на меня и спросил:

– Ты хотел бы учиться во Флориде?

– Да, сэр.

Он еще раз перечитал письмо и сказал:

– Так что ты сидишь? Собирайся.

Мы сели в машину и через четыре с половиной часа – ровно в четыре пополудни – были на стоянке перед зданием, в котором заседала университетская приемная комиссия.

Войдя внутрь, дядя снял свою широкополую шляпу, взглянул на подпись на письме с отказом и, подойдя к секретарше за стойкой, сказал:

– Прошу прощения, но мне необходимо встретиться с мисс Ирен Салливан.

Секретарша удивленно посмотрела на него поверх очков.

– По какому вопросу?

Дядя показал на меня:

– По поводу вот этого охламона.

– Вам назначено?

– Нет, мэм.

– Боюсь, сначала вам придется записаться на прием.

Дядя посмотрел на стеклянную стену за спиной секретарши. Там, в небольшом кабинете, сидела сравнительно молодая женщина, которая как раз разговаривала с кем‑то по телефону.

– Тогда запишите нас на ближайшее время.

Секретарша сверилась с экраном компьютера.

– В следующий вторник в половине десятого вас устроит?

Дядя посмотрел на часы.

– Вы имеете в виду – завтра?

– Нет, я имею в виду вторник на будущей неделе.

Дядя немного подумал.

– Я не отниму у мисс Салливан много времени. Мне и нужно всего‑то пять минут – вы только предупредите ее, ладно?

Секретарша покачала головой.

– Мне очень жаль, сэр, но это невозможно.