Ловушка для дурака

Так. А кто у нас муж? А муж у нас тоже по-своему волшебник, Ераносян Михаил Семенович. А, так вот почему ректорша! Шляпа ты, Таня. Муж у нее – ректор Авиационного, тот самый, ничего себе горный орел. Академик, Общественная палата, глава Совета по удержанию лидерства в освоении и использовании космического и воздушного пространства, Мирового океана, Арктики и Антарктики. Вот это да, ни много ни мало. Пожалуй, титулов достаточно, их на том хватит. Положение, связи, послужной список, выяснила, что жена гораздо моложе его, но в браке состоят давно, и постоянно появляются вместе. Он ректор, она – завкафедрой, оба – крутые ученые с международными именами и непререкаемыми авторитетами. Гармонично.

И что же, вот это все – научный руководитель товарища Максима? Что-то мне подсказывает, что в результате общения с нею можно было бы почерпнуть что-нибудь ценное. Трудно представить себе нормального мужчину с нормальной ориентацией, который не заинтересовался бы подобной женщиной. Хотя, конечно, назвать Максима нормальным трудно.

Ладно. А что там у нас по самому неподкупному и неподчищаемому источнику? Кости выдали 32+10+13 – «Если вы думаете, что что-то о ней знаете, то вы ошибаетесь».

А я даже не сомневаюсь. Полностью согласна.

Глава 23

– Долго будешь на меня таращиться? – спросила она, не открывая глаз.

– Не могу на тебя наглядеться.

– Вернемся к моему вопросу.

– Какому, Катенок?

Ераносян Екатерина Сергеевна, профессор, завкафедрой, действительный член-организатор, международный эксперт и так далее, накинула блузку и не без труда приняла вертикальное положение.

– Ох, – она придержала красивой рукой красивую, но до сих пор кружащуюся голову, – ты как из голодного края.

– Я и есть оттуда, – Максим немедленно сполз на пол, положил по-собачьи голову ей на колени и обнял их так, чтобы она и думать не смела встать и уйти.

– Вопрос был в том, что ты тут делаешь.

– Я за тобой.

– В последнюю нашу встречу, точно помню, говорила: не хочу тебя видеть.

– А ты глазки закрой – не увидишь. Катенок, у меня выхода не было, я на днях чуть не помер и так испугался, что никогда тебя больше не увижу, что решил немедленно к тебе. И как-то совершенно не подумал о том, что ты меня не хочешь видеть.

– Если Михаил тебя увидит – случится несчастье.

– А что ему тут делать? Ему не до тебя. Он пересдачи принимает, у первокурсниц. А я за тобой.

– Это я уже слышала. В каком смысле?

– В самом прямом. Ты поедешь со мной. Мы будем жить на берегу Волги, в отдельном доме, чтобы рядом были и лес, и поле, и река. Чтобы по лестницам с Женькой не таскаться. Чистый воздух, полное спокойствие, молоко. Так что собирайся, – он встал, протянул юбку и более интимные части туалета.

Хмыкнув, Екатерина быстро оделась, привела себя в порядок, открыла дверь шкафа и принялась перед внутренним зеркалом восстанавливать разрушенную прическу, удерживая в жемчужных зубках шпильки, захватывала волосы в традиционную высокую прическу… Точеные золотистые руки, покатые хрупкие плечи, тонкая шея, тяжелые светлые волосы, шуршащие между пальцев, как песок… от его жгучего взгляда женщине физически стало неловко. Екатерина поежилась:

– Перестань.

Максим отвел глаза, влез в костюм и, повязывая галстук перед тем же зеркалом, он излагал спокойно и размеренно:

– Сейчас ты позвонишь няне, пусть собирает вещи. Много не надо, самое необходимое. Едем за Женькой, потом на вокзал, от твоего дома недалеко. Поезд отходит около пятнадцати. Не успеем на этот – вечером идет еще один.

– «Миленький ты мой, возьми меня с собой»? Ты глуп, – высокомерно отозвалась она, – ты не представляешь и масштаба того, что сейчас городишь. Я уже не говорю про свою работу, подготовку к симпозиуму, докторантов-аспирантов – насколько я понимаю, тебя эти мелочи не интересуют.

– Абсолютно, – вежливо подтвердил он, устраивая в карман платок, подаренный доброй продавщицей.

Екатерина Сергеевна возмутилась:

– А что тебя вообще интересует, кроме твоих фантазий? У тебя своя реальность, визуализированная только для тебя. Ну а вот про наше, земное, скажем, про деньги, ты подумал? Постарайся хотя бы однажды спуститься на землю. А про меня? Когда история вскрылась, Михаил прямо сказал, как поступит, случись чего. Крышка мне и моей карьере. Гроб. Преподавать мне больше не дадут нигде – в России, и за границей, допускаю, тоже. Он может.

– Он все может, – согласился Максим, пытаясь снова обнять женщину и получив по рукам.

– Да что ты, право слово! Ты можешь вести себя серьезно или после контузии это уже не твое?

– Врачи смотрели, вроде бы все в порядке.

– В порядке. Жить на что ты собираешься? На твою пенсию? На мои пособия? Или у тебя рудники и россыпи? Я, к слову, и понятия не имею, чем ты занимаешься, на какие шиши вот это все, – она щелкнула пальцами по лацкану пиджака.

Он пожал плечами.

– Сейчас все бесплатно – лекарства, врачи, санатории, – но стоит уехать из столицы, и придется платить, платить, платить. Он не даст ни мне, ни ребенку ничего, я в этом уверена на сто процентов. Да и Яшка как же?