Ловушка для химеры

- Госпожа Шамон, это раненая? - мальчишка глянул на повязку, одобрительно кивнул, - Я - Нарай Бише, целитель - практикант, Школа Старателей. Где можно руки помыть?

- Прямо и направо, - не слишком довольно отозвалась хозяйка, - а где старший целитель?

- Сложные роды у кобылы господина жреца.

- О, да, кобыла без старшего целителя никак не ожеребится, - неприятно оскалилась Аласти, - к кошкам вас пока не вызывали?

- С Храмом ссорится не стоит, - крикнул целитель. Послышался плеск воды. - Его Светлость и так который год под страхом Отлучения ходит... Так, что тут у нас, Аласти?

Целитель опустился на колени, осторожно убрал повязку и выставил ладонь характерным, знакомым мне жестом. Диагностика... И никакого рентгена не надо! Везучие ребята - эти целители. На Земле любой хороший врач жизнь бы заложил за такую способность.

- Ну и не все так печально. Подключичная артерия цела, большая нервная связка без повреждений. Повезло вам, девушка.

- Нож был чистым? - вспомнила Аласти.

- Как душа Святой Древней Иоланты. Яда не было. Ну что, будем лечить или пусть живет?

- Будем лечить, - вздохнула я.

Все-таки есть вещи постоянные, которые не зависят даже от мира. И черный юмор врачевателей - одна из них.

Вторая задача была простой, как мурчание. И - совершенно нерешаемой ни для кого, кроме кошки.

Вербовка! В Дан-Шари издавна пережидали короткую зиму правители Картаэллы. И дворец был. Огромный - он занимал почти треть площади города. Правда, основное место отводилось под парк, искусственное озеро, которое, как не бились над ним маги-водники неизменно мелело летом - и хозяйственные постройки: казармы стражи, конюшни, помещения для рабов.

Найти подходящего человека и подцепить его на крючок... А кто подходит? Безусловно, мажордом или начальник стражи знают многое и были бы очень полезны. Но их попробуй зацепи. Деньгами? Они и так состоятельны. Пожалуй, начни старший слуга Иезер и тот же граф Ласси кошельками меряться, Лефу свой лучше даже не доставать, чтобы не позориться, хоть он и граф...

 Угрозами? Их охраняют. Ценные слуги живут на территории дворца и в город выходят в сопровождении охраны. Магией? На них амулетов в три ряда вдоль и поперек.

Конечно, конюх или какая-нибудь помощница прачки попадет легко и на посулы, и на угрозы... Но толку с них, что с лягушки шерсти. Что они видят? Что знают? Их ведь потому и не сторожат, что бесполезны.

Келли и Леф были единодушны:

- Только кухня! На кухне знают все, и все остальное! Кто приехал, кто уехал, кто завтракает вместе, кто ужинает врозь, у кого роман, кто расстался, у кого секретное совещание. Почему? А еду-то на все эти мероприятия где заказывают? И кто приносит? Вот то-то же!

Кто? А кто попадется. На кухне бесполезных людей нет, если только они не абсолютно глухие. Но и этих можно прспособить к делу - научить читать по губам, и готов идеальный осведомитель. У кого хватит фантазии предположить, что глухой подслушивает?

В Школе старателей учили использовать все возможности, а не выбирать только самые удобные.

Вот так ранним утром, еще до свету, Келли и Наарита, плотно закрыв лица, отправились по холодку в Храм Рауши для "чистой", но не титулованной публики, который занимал небольшой пятачок рядом с рынком пряностей. Куда еще могут пойти молиться работники кухни? Душу очистить, а заодно и чего нужного прикупить для мяса или соусов.

Пожилая женщина, не старая, а именно чуть-чуть шагнувшая за середину жизни, привлекла бы их внимание в любом случае - на ней был хафан дворцовой служанки, от нее чуть заметно пахло ронсальвином, а сильными и натруженными руками явно не полы мыли, и не котлы чистили. Другими были руки.

Да и сама женщина... Пусть шамайта не шелковая, туфли не расшиты бисером, а на руках и в ушах нет серебра и драгоценных камней, но осанка и взгляд без слов говорили - перед вами далеко не посудомойка. Служанка, да. Но - в ранге. Как ценная пальма-фейрули в царском саду.

И никогда бы девчонки к ней не подошли, опасно это - подходить к слугам в ранге. Помимо прочего, их регулярно проверяет менталист... Но пальма оказалась надломленной.

Свою гордость и достоинство женщина несла с трудом, как тяжелый кувшин с водой, и охотно бы скинула в ближайшем переулке, но... Привычка, длиной в жизнь, штука сильная. Может, даже посильнее веры и чести.

Она бы заплакала, но слезы в пустыне слишком дороги.

- Госпожа моя и владычица, - тихо, убежденно говорила она, склонившись перед статуей Рауши в ритуальном поклоне. - Я знаю, что ты не милостива. Не можешь быть милостивой, потому что Гобелен должен быть красив. А чтобы он был красив, нити нужно обрывать вовремя, пока они не испортили узор. Но у меня ничего нет, кроме твоей милости. Я всего лишь одинокая мать... Прошу, подумай. Просто еще раз подумай - может быть нити моего Тарема найдется место в узоре? Без него я останусь совсем одна...

Женщина молилась долго. Хотя вряд ли этот неторопливый, полный достоинства, но настоянный на черном отчаянии разговор с Ткачихой можно было назвать молитвой. Когда она вышла их Храма, солнце стояло уже высоко и было душно.