Ловушка для Котенка

— Ну? — он лежал рядом и делал вид, что спит, но на самом деле ему было не до сна. Я была ему нужна живой (вопрос — зачем я вообще ему нужна?), поэтому он контролировал мое состояние. Несколько раз орионец отходил недалеко и где-то наполнял флягу с водой. Вода имела странный привкус, но я пила ее жадно. Раз он ее пьет и его не мутит, значит, вода годится для питья.

— Локен…

— Ну что?

— Я не намерена умирать.

— Никто не намерен. Но умирают все.

— Да, — признала я сипло, голос мой звучал еле-еле, но язык уже не заплетался. Мне почему-то показалось важным сказать орионцу о том, что у меня есть серьезный мотив жить. — Я только нашла своего мужчину. Знаешь, какой он? — улыбнулась я, чувствуя, как засыхающий сок стягивает кожу. — Краси-и-и-вый.

— Это главное, — отозвался Локен саркастично.

Его сарказм в голосе покоробил меня даже в полумертвом состоянии.

— Ты не понял! Я не внешнюю красоту имею в виду!

— А что? Счет в банке? Чем больше счет, тем привлекательнее жених, да?

— Тупой орионец…

— Как ужасно! — он, кажется, вздумал меня дразнить. — Родовитая центаврианочка голой умирает в компании младшего… Это позор! На весь Род позор!

Я отвернулась от него, и несколько листьев свалились с моего тела. Что он понимает в центаврианах? Тупой… тупой орионец… Но он — моя единственная надежда. Локен уже раз десять ходил за новыми листьями, и каждая новая его отлучка была длиннее предыдущей. Пару раз я приходила в себя, когда его не было рядом. Это были страшные минуты — одна, я оставалась в темноте, практически беспомощная.

Перед рассветом мне стало гораздо хуже.

Я больше не металась, не хотела пить — меня как будто подхватила волна и понесла куда-то. Это были приятные ощущения, их можно было сравнить с качанием на волнах теплого моря. Но я очень хорошо знала, что значат эти ощущения.

— Локен, — позвала я.

Он не отозвался.

У меня не было сил даже повернуться к нему. Даже голос звучал слишком бледно.

— Локен!

Мужчина крепко спал, утомленный. А небо уже светлело, первые лучи светил пробирались под своеобразный полог из веток и листьев. Ночь выдалась очень тяжелой, мучительной — не побоюсь этого слова. И вот рассвет… приносящий свет и тепло. Отдаться бы ему… уйти…

Нет! Нет и еще раз нет! Не могу я бесславно умереть от яда мерзких инсектоидов! У меня Дейриган! И Нери с Ксаной будут в шоке, если я так уйду! А папаша и вовсе закатит праздник!

Я каким-то образом сумела поднять руку и с силой опустить ее на лицо орионца. Он открыл глаза.

— Спаси меня! — приказала я, тратя последние ресурсы сил, и вернулась во мрак забытья.

Я очнулась от шума. Вокруг все гремело. Застонав, я поджала колени к животу. Теплая рука орионца легла на мой лоб. Локен сидел рядом со мной; от ливня, который изливался на джунгли, нас спасали огромные листья. Я посмотрела вверх и поняла, что нахожусь уже в другом месте. Орионец перетащил меня туда, где мы бы не так сильно промокли.

Меня уже не трясло, и все же сильнейшая слабость отняла у меня возможность подняться. Во рту было сухо и стоял противный привкус, но язык стал нормального размера.

— Уже день? — спросила я слабо.

— Скоро вечер. Тебя тошнит?

— Да…

— Это от голода и слабости. Ты два дня ничего не ела.

— Два дня? Я пролежала… два дня?

— Да. Хотя вы, центы, обычно восстанавливаетесь за пару часов, — пристально на меня глядя, проговорил Локен. Хоть я и зову его про себя «тупым», он вовсе не туп. Люди, не обремененные интеллектом, с таким внимательным подозрением не смотрят.

Будь на его месте Дейриган, я бы с улыбкой рассказала, что у меня довольно слабые гены и потому здоровье у меня почти как у младших. Но это не Дейриган.

— А ты бы вообще умер, младший, — вяло сказала я, даже в состоянии сильной слабости готовая препираться с ним. У меня было такое ощущение, что инсектоиды все-таки пообедали мной, и выели здоровье и силы.

Он посмотрел на меня снисходительно.

— Ты выжила только благодаря мне. Оказывается, ты слабая девочка.

— Ты всего лишь листьями меня обкладывал, — грозно сказала я.

Локен посторонился, и я увидела насекомое. Нет, не насекомое — инсектоида-рабочего. От обычного муравья внешне он отличался размерами и дополнительной парой усиков. От головы инсектоида мало что осталось…

— Мазер? — спросила я.

— Да.

— С твоей руки спала опухоль, только когда я обработал ее секретом инсектоида. Только он разъедает слизь. Радуйся, что я разбираюсь в том, как рабочие устроены.

Я покосилась на свою руку. Она все еще оставалась опухшей, но уже не вызывала ужас своим видом, а пальцы даже немного двигались. Но, самое главное, на ней уже не оставалось слизи. Значит, орионец нашел инсектоида, убил его и приволок сюда? Хорошо, что он убил обычного рабочего, будь это королевский самец, считающийся представителем разумной расы, это грозило бы нам проблемами. Инсектоиды особенно не разбираются, кто и зачем напал. Врага они уничтожают скопом и очень быстро. А если рабочий успел выделить какие-нибудь феромоны, сигнализирующие об опасности?

— А как ты его поймал? Они в своей среде неуловимы.