Ловушка памяти

Кем была эта Николь Пейн, он не знал, откуда всплыло это имя, тоже не помнил. Всплыло и всплыло, ну и черт с ним.

Жена смотрела на него, не моргая; лишь изредка ее короткие ресницы вздрагивали, борясь с подступающими слезами, а дыхание учащалось, борясь с находящей истерикой.

– Можно я все-таки зайду? – сказал Густав Лембек и, аккуратно отодвинув жену, прошел в дом.

Миссис Лембек не двигалась с места, так и смотрела на мужа полным недоумения взглядом.

Мистер Лембек как ни в чем не бывало прошел в спальню, снял костюм и повесил его на стул, снял рубашку, положил ее рядом, надел халат, вдел ноги в тапки и посмотрел из-под очков на жену.

– Так, значит, ты преследуешь меня? – сказал он и сам не заметил, как голос его стал уверенным и бесстрашным. Лембек всегда нападал на стрессе, тем более когда был не прав.

– Я?.. – Элла задохнулась от такой наглости. – Тебя? – Она выпучила на него свои ошалелые глаза. – Да как ты смеешь, после всего, что случилось…

– Тогда откуда у тебя эти фото? – наступал он на нее. – Мне что, уже и шагу ступить нельзя?

– Их положили в ящик для писем, – она и сама не заметила, как голос ее приобрел оправдательный тон, – их подсунули…

– Конечно, подсунули, но не по твоей ли указке? – Он вырвал у нее конверт. – Я целыми днями на работе: встречи, совещания, годовой отчет… А ты тыкаешь мне вот этим, – и брезгливо затряс уликой.

– Если б это для тебя ничего не значило, ты на меня не кричал бы! – вспылила она и, хлопнув дверью, пошла на кухню.

– А я и не кричу! – кричал вслед уходящей жене мистер Лембек. – С чего ты взяла, что я не спокоен? – попытался снизить он тон. – Мне просто не нравится, когда за мной следят!

* * *

На кухне пахло пережаренным мясом, кислой брусникой и… предательством. Лембеки молча разрезали, насаживали на вилку и пережевывали резиновый стейк в брусничном соусе. Мистер Лембек отпил вина и, поняв, что сделал это громко, закашлялся и промокнул рот. Вообще за столом все бывает громко, когда стоит полнейшая, оглушающая тишина. Такого молчания он не терпел, от такой тишины у него чесались ладони и начинал дергаться глаз. А Элла все не сдавалась – невозмутимость сквозила во всем ее виде, в каждом движении рук, даже в том, как она жевала этот проклятый говяжий стейк.

Мистер Лембек чуть не подавился мясом, но, слава богу, откашлялся сам, потому как, если б не сам, никто ему сейчас не помог бы. Элла так же резала бы стейк, отправляя его в свой крашеный рот, и смотрела бы так же спокойно на то, как он корчится и задыхается, умирая на этом полу. Да, сейчас она его точно убила бы. Густав еще раз отпил вина, размышляя, кому лучше первому выйти из-за стола. Если он встанет и уйдет, значит, обижен на нее, а если дождаться, пока уйдет она…

– Я хочу познакомиться с ней, – вдруг сказала Элла, прервав тишину и пустые размышления Густава.

– С кем? – Он опять чуть не подавился.

– С твоим деловым партнером.

Жена смотрела на него тем самым взглядом, твердым, безжалостным, против которого он не мог устоять. Которого он уже много лет как не видел, в который и влюбился тогда, четверть века назад.

– Хорошо, – сказал Густав, – только что я скажу?

– Меня это ничуть не волнует, – сказала Элла, – придумай что-нибудь.

Она промокнула сжатые губы и, бросив салфетку в тарелку, вышла из-за стола.

* * *

Мистер Лембек сидел у телевизора до полуночи, в надежде что его жена заснет и не придется продолжать этот ужасный разговор. Он беспрерывно переключал каналы, но, поняв, что Элла может это заметить, остановился на одном.

«Кто мог сделать эти фото? – думал Густав, не сводя равнодушного взгляда с занимавшейся сексом парочки на канале, который он так успешно скрывал под именем «political channel», поместив его за двухсотый по счету. Хорошо хоть, он не целовал тогда Агнес – это правило было одним из тех, что он ей озвучил как условие встреч: никакой любви на людях, только в постели.

Лембек как чувствовал, что так и будет. Но кто мог это сделать… Из всех негодяев, которых знал Густав, он остановился пока на двоих: Стоуне и Финче. Одного он подставил год назад, из-за чего тот не получил место директора департамента в южном штате; для второго же не стал поручителем в банке, тот не получил кредит и, как следствие, прогорел. Кто-то из этих двоих, думал Лембек и уже почти прикинул кто – когда телефон на тумбе раздражающе затрещал.

Густав прервал звонок, огляделся на дверь спальни и поднес трубку к покрасневшему уху.

– Алло, – шепотом произнес он, – кто это?

В трубке молчали.

– Говорите, – испугался Густав.

– Как тебе фотографии, милый? – На том конце смеялась Агнес.

– Это ты?! – вскрикнул Густав Лембек, но тут же закрыл ладонью рот и опять оглянулся на дверь. – Это ты? – перешел он на шепот. – Что ты творишь…

– Ты злишься? Не злись, милый, я лишь хотела помочь тебе, – обиженно бормотала Агнес.

Он словно видел через трубку, как она надувает свои пухлые губы в обиженной детской гримасе, и если раньше это его умиляло, то сейчас ему хотелось треснуть по этим губам.

– Кто дал тебе право, какого черта, Агнес, – шипел он в телефон, – ты перешла все границы, ты…