Ловушка памяти

Хейз раскачивался на месте. Хелен была права – никто ничего о ней не слышал. А квартира и правда до того пустовала, никто в ней не жил. Может, она сняла ее только вчера, может, скрывалась от кого-то и потому заселилась так незаметно… Без материалов дела проверить ничего было нельзя – ни отпечатков пальцев, ни фотографий с места преступления… У него не было ничего, кроме того, что он видел, кроме лица безжизненной жертвы, засевшего у него в мозгу. Он помнил все, каждую ее черту.

Джереми уже разморило в кресле. Маркус посмотрел на него еще раз, потом на миссис Хелен, ожидающую его ухода, нервно теребящую пояс от халата, то накручивая его на палец, то распуская опять.

– Я еще зайду, – сказал он.

– Конечно-конечно, – выдохнула Хелен.

Она бежала к двери, опережая Маркуса, торопясь ему открыть.

Хейз извинился и вышел.

17 глава

Джереми был отличным парнем. Еще два года назад. До того самого дня, когда все пошло наперекосяк. Тогда, на одной из школьных вечеринок, ему впервые предложили попробовать, и теперь он тот, кто есть. Тот, кем становятся все, почти все, подсевшие на дурь.

В квартире, в которую он залез пять минут назад, пахло кошачьим кормом. Но ни одного животного здесь не было – уезжая надолго, хозяева забирают котов. Он знал все приметы долгих отъездов, научился по лицам распознавать людей, которых уже завтра не будет в городе. Между походами в клубы и поисками хоть какой-то работы он зависал в магазинах сумок и чемоданов, в аптеках и в отделах купальников, плавок и летних панам. Он выискивал людей, отправляющихся в отпуска, желательно не одних, а целыми семьями. Как правило, это было перед каникулами, когда богачи, которым сам он никогда не был, награждают себя и своих отпрысков путешествием к морю. Джереми со школы не любил таких везунчиков – сначала они опаздывали к началу триместра, а потом еще и бесили его своим загорелым видом. Зато сейчас он омрачил не один такой приезд, обчистив не одну такую квартиру, не будучи пойманным ни разу. Не то чтобы было много этих разов – сейчас был шестой.

Почему его до сих пор не поймали? Потому что он не идиот и не устраивал в домах бедлам. Он приходил очень тихо, а уходил еще тише, не меняя расстановки вещей. Он искал тайники. В каждом доме они есть, такие местечки, в которые сам хозяин заглядывает от силы раз в месяц и пропажу в котором он мог бы списать на жену или еще кого из домашних.

Квартира, в которой находился сейчас Джереми, была обставлена очень прилично… для него казалось приличным все, что было дороже его барахла.

Джереми открыл ящик комода и осторожно залез под стопку ровно сложенного постельного белья – простыня на простыне, уголок к уголку; от белья пахло домом и свежестью. Как давно он не спал на таком… Его домом был клуб, не какой-то – любой. Или подсобка, тоже любая, в одной из тех немногих забегаловок, в которые его еще могли нанять посудомойщиком, уборщиком или официантом. После смены Джереми втихаря пробирался в подсобку и оставался там до утра. Лучше б он работал грузчиком, им всегда есть где прикорнуть, но Джереми был слишком хил, сил у него хватало лишь поднос поднять или полы вымыть. Чаще он все-таки мыл посуду. Последний раз, когда работал официантом, ему предложили уйти. Джереми своим видом пугал посетителей; впрочем, посетители в том баре сами кого угодно могли напугать… Нет, говорят, вид у тебя больной. Ну, больной так больной, он с этим не спорил, он и сам это видел.

А у кого сейчас здоровый, думал Джереми, ни у кого… Он провел рукой по фанерному днищу комода, от угла до угла, от стенки до стенки; запах лака, опилок и… ничего. Джереми огляделся по сторонам, пошел к прикроватной тумбе, открыл – желтый справочник, пачка презервативов; приподнял высокий матрас и целый ворох прошлогодней пыли – ничего. Ничего, кроме пары непристойных журналов, он там не нашел. Залез за телевизор, увидел видеомагнитофон. Кто сейчас ими пользуется? Открыл крышку приемника кассет. Вот они. Несколько сотен сложенных купюр, перемотанных тонкой резинкой. У него был нюх на тайники. Джереми поддел деньги пальцем, осторожно вытащил и пересчитал – почти тысяча. Положил находку в задний карман джинсов – не стоит искушать удачу; он никогда ее не искушал, всегда уходил с первой же находкой, не задерживаясь ни на минуту. Жадность подвела не одного домушника. Нашел – уходи.