Ловушка памяти

Маркус смотрел на Сару, как в замедленной киносъемке; она склонилась над Густавом и била его по щекам. Волосы ее упали на лоб, на веснушчатый и чуть вздернутый нос, руки были тоже в веснушках, но как-то странно – только до локтей… Где-то он ее уже видел. Картинки из прошлого меняли друг друга в закромах больной памяти, будто ища нужный кадр… Ни одного. Маркус вздохнул: почему же ему так знакомо ее лицо?

– Мистер Лембек, – продолжала кричать Сара, – мистер Лембек, вы слышите меня?

– Он, наверное, просто спит. – К ним подошла Хелен.

– Отойдите, – отмахнулась от нее Сара.

– Да, Хелен, идите лучше к себе, – очнулся от воспоминаний и Маркус. – Мистер Густав, скорее всего, под действием снотворного.

– Какого снотворного? – не понял управляющий домом.

– Он говорил, что принимает снотворное; говорил, что вы ему дали, – Хейз посмотрел на Сару.

– Я? – Та отшатнулась. – Я ничего никому не давала, я не раздаю лекарства!

Маркус сделал шаг назад и чуть не грохнулся на пол – под ногу ему попало что-то круглое.

– Вот и оно. – Он поднял небольшой бутылек.

– Сколько он принял? – Сара вскочила.

– Флакончик наполовину пустой. – Маркус открыл его.

– Я вызову врача, – сказал Зимерман и выбежал из квартиры.

Маркусу жалко было Густава. Но не настолько, чтобы стоять возле него и не воспользоваться столь подходящим моментом.

– Главное, пульс есть, – сказала Сара.

Хейз прошел в другую комнату. Мебели у Густава было немного – неудивительно, ведь он жил без жены. Наверное, и эту квартирку тоже снимал. На столе, который, по-видимому, был и письменным, и обеденным, стояла фотография жены. Вернее, Густава вместе с женой. Это была одна из тех обязательных фотографий, которые делают семейные пары, дабы показать свое благополучие и беспросветное счастье. Его рука, как и положено, лежала на ее плече, лицо женщины пыталось изобразить улыбку. Ей было лет сорок – собственно, как и Густаву. Фотографий детей нигде не было – может, их и не было вовсе.

Маркус открыл прикроватную тумбу – какие-то тетради с расчетами по расходам и доходам; похоже, Густав был бухгалтером или кем-то вроде того. Подошел к шкафу – гардероб мистера Лембека был еще скуднее, чем его. Одно пальто, плащ, пиджак и пара рубашек, в нижних ящиках – постельное белье.

Маркус вернулся к столу и только сейчас заметил ящик под ним; отодвинул – дно забито бумагами. Исписанные и перечеркнутые листы, очень много листов, черт ногу сломит… Среди всего этого бедлама Маркус увидел пачку белых конвертов. Казалось, они пусты, но, взяв их, Хейз понял, что в них были письма, неотправленные письма на имя Эллы Лембек.

Он засунул конверты за пояс за секунду до того, как вернулся мистер Зимерман.

– Врачи скоро будут, – сказал тот и хотел было пройти к мистеру Густаву, но остановил взгляд на Маркусе. – Вы еще здесь? Я думал, вы у себя.

«А ты не любишь копов, да, Зимерман?» – смекнул Хейз.

– Извините, я хотел побыть здесь до приезда врачей, – сказал он.

– В этом нет необходимости.

– Извините, – еще раз сказал Маркус и пошел к двери.

– Если нам нужна будет полиция, я вам позвоню. – Управляющий подмигнул ему и как-то странно улыбнулся.

Хейз поспешил удалиться.

«С каких это пор ответственность за смерть арендаторов лежит на управляющих домом? – думал он, направляясь к двери. – Не все ли ему равно?» Видимо, приезд полиции два дня назад не слишком его обрадовал. Больно уж он напрягся… Маркус надеялся, конечно, что Густав не умрет, но неизвестно было, сколько таблеток он успел проглотить. Это либо крепкий сон, либо состояние, близкое к смерти. Но и смерть Густава была бы ему безразлична. Такова участь всех нелюдимых людей, каким Маркус считал своего соседа и каким считал самого себя. Он хотел бы, чтобы и до его смерти никому не было дела, но с его братом этот фокус не пройдет. Кристофер лезет во все его дела…

Маркус проходил мимо двери миссис Нотбек, когда услышал ее плачущий голос. Он не припоминал ее настолько огорченной. Прислонился к двери.

– А я говорила тебе, говорила бросать все это, – кричала за дверью Хелен. – Но ты не слушал меня, ты никого не слушаешь! Эти твои дружки, разве они спасут тебя? Разве они друзья, если оставили тебя в этой дыре?.. Я знаю, не плачь, я все сделаю, Джереми. Хорошо, хорошо, я скоро буду.

Маркус отошел от двери, когда быстрые шаги миссис Нотбек приблизились к ней. Дверь отворилась, и плачущая и взлохмаченная Хелен, кутаясь в длинную кофту, пробежала мимо Хейза, даже не взглянув на него.

– Что-то случилось? – окликнул ее Маркус.

– Нет-нет, ничего, все хорошо, все будет хорошо, – отмахнулась она от него, сбегая по покатым ступеням.

– Я могу помочь? – крикнул он в глубь уходящего вниз пролета.

– Нет-нет, мне только в банк, он здесь недалеко…

Торопливые шаги миссис Нотбек удалились, подъездная дверь захлопнулась, впустив в проем немного свежего воздуха.

Маркус знал, чем все это закончится. Сколько раз он видел таких матерей, снимающих последние деньги с пенсионных счетов, чтобы вытащить своих деточек из передряг…