Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

Малкович говорил, что понял сценарий Кауфмана как историю в том числе про «присущую нам из-за телевидения, СМИ, журналов и интернета потребность вести что-то вроде виртуальной жизни. Про представление о том, как интересно, познавательно, полезно и просто весело побыть кем-то другим». В поп-культуре 1999 года эта идея активно исследовалась: артисты с готовностью отказывались от собственных личностей – пусть ненадолго – и проверяли, что в режиме псевдоинкогнито им сойдет с рук. Рэпер Эминем раскрутил своего жестокого поехавшего альтер эго Слим Шейди – персонажа, через которого он пропускал свои самые мрачные рифмы. Грузная звезда кантри-музыки Гарт Брукс тем временем надел готичный парик, втянул щеки и превратился в Криса Гейнса, тощего попсовика с названиями альбомов типа «Чпок изобилия» в фальшивой дискографии. А истерики Джима Кэрри на площадке «Человека на луне» были связаны с тем, что актер слишком глубоко увяз в зыбкой психике покойного комика Энди Кауфмана – чья личность сама по себе была похожа на многослойный грим.

Это, конечно, крайние примеры. Для большинства людей, желавших сбежать от самих себя, самым простым способом начать новую жизнь с чистого листа был компьютер. Он превратился в круглосуточную машину реинкарнации – с онлайн-аватарами, фальшивыми почтовыми адресами и анонимными форумами. «Я всегда считал, что лучше быть кем-то фальшивым, чем настоящим никем», – говорит Том Рипли, мошенник, убийца и похититель личности из пятидесятых, которого в 1999-м сыграл в «Талантливом мистере Рипли» тщедушный ботаник Мэтт Дэймон. Интернет давал обитателям реального мира именно эту возможность – сконструировать кого-то более умного, привлекательного и крутого в качестве новой версии себя.

Вместе с компьютерами развивались и возможности для таких исследований. В 1999 году пользователи впервые увидели демоверсию игры The Sims. В этом виртуальном мире возможно было все – любовь, успех, даже смерть. По определению придумавшего «симов» Уилла Райта, это была «альтернативная реальность, игра обо мне и моей жизни – и я могу повернуть ее в какую-нибудь странную сторону, куда не пойду в обычной жизни».

В «Быть Джоном Малковичем» почти каждый, кто оказывается в мозгах Малковича, в итоге поворачивает в какую-то другую сторону. «Видеть через чьи-то еще глаза – это потрясающе», – говорит Крэйг, скользкий кукловод, пропуская клиентов в голову актера. Роль Крэйга сыграл Джон Кьюсак с волосами, собранными в хвост, и отталкивающей щетиной; незадолго до того он снимался во взрывном боевике «Воздушная тюрьма». «Я позвонил агенту и сказал ему, чтобы он достал мне почитать что-нибудь нестыдное», – рассказывал Кьюсак. Тот ответил шепотом: «Тебе надо прочесть „Быть Джоном Малковичем“». «У него был такой голос, будто он пытается мне наркотики продать, – вспоминал актер. – В общем, я прочитал и подумал, что такой фильм может быть снят, только если какой-нибудь пацан украдет деньги с кредитки родителей и снимет на коленке». Также Кьюсак сообщил своему агентству, что если вдруг этот фильм все же состоится без его участия, он найдет себе других агентов.

Тем временем роль Максин – язвительной, практичной напарницы Крэйга, которая отвергает его ухаживания, – досталась Кэтрин Кинер, которая большую часть девяностых играла в остроумных независимых фильмах наподобие «Гуляют, болтают» (1996). «Нужно было обладать воображением Спайка, чтобы выбрать меня на эту роль, – говорила Кинер. – Я сама не видела себя в роли Максин. Она сексуальная и самоуверенная, и мне она не очень понравилась».

Сложнее всего Джонсу было найти актрису на роль Лотте – вихрастой жены Крэйга, которая любит животных и своему ручному шимпанзе уделяет больше внимания, чем мужу. Кинер предложила свою подругу Кэмерон Диас: та играла в «Маске» с Джимом Кэрри и готовилась к премьере «Все без ума от Мэри», который станет ее первым звездным часом. На встречу с режиссером в лос-анджелесском ресторане она пришла с опозданием в несколько минут. «Спайк сидел там, клюя носом, в таком большом кресле с высоченной спинкой, – вспоминала Диас. – Я подумала про себя: господи, что за чувак?» Она продолжала рассказ наполовину шутя: «Потом я сообразила, что он похож на Роберта Де Ниро. Это один из его тайных талантов, его очаровательных качеств: он может быть похож на кого угодно. Иногда он похож на Мэттью МакКонахи, а время от времени бывает похож на Карима Абдул-Джаббара. Это меня всегда очень впечатляло».

Сначала Джонсу показалось, что Диас не подходит на роль пассивной, чуждой всякого глянца Лотте, – пока актриса не провела пробы. «Она зашла, была очень мила, вела себя, в общем, как Кэмерон, – рассказывал он. – Тогда я стал просить ее делать что-нибудь не такое милое, и так постепенно избавился от сексуальности и женственности».