Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

Студию рабочие материалы «Офисного пространства» не так воодушевляли. С начала съемок прошло немного времени, а на Джаджа уже начали наседать студийные начальники, обеспокоенные ходом дела. «Им не нравилось, – говорит он. – Они хотели, чтобы было громко и с перебором. Сначала они говорили: пусть у нас будет малобюджетный состав актеров, бери кого хочешь; а потом они же стали спрашивать: какого хрена мы делаем фильм с не пойми кем?» Как позднее отметил Рут, «Майк оказался под пристальным вниманием Fox с самого первого дня. В „Офисном пространстве“ были длинные сцены, в которых ничего особенного не происходило. Ему пришлось объяснять: „Этот фильм долго запрягает и быстро едет“. И у него возникли проблемы с тем, чтобы убедить в этом студию».

Если Fox ждали фильма «Бивис и Баттхед идут на работу», то наверняка были обескуражены, узнав, что новый фильм Джаджа – это неторопливая черная комедия о депрессии и экзистенциальной тоске. «Как только студия поняла, что это фильм в основном про ежедневную рутину, а не про пинки по яйцам, они были удивлены, типа: стоп, это комедия? Тогда почему так мало улыбаются?» – говорит Херман.

Несколько раз люди со студии выплескивали свое раздражение напрямую актерам, вообще минуя Джаджа. «Они нас явно ненавидели, – рассказывает Найду, утверждающий, что студия хотела одеть его в парик. – Им казалось, что я некрасивый. Я говорил: кто, я? Не думал, что я урод!» Ливингстон же вспоминает, как в начале съемок его увел в сторону представитель Fox – вскоре после сцены, где Питер, побывавший у гипнотерапевта, находится в состоянии просветленного спокойствия. «Кто-то со студии усадил меня поговорить и стал рассказывать: ты все делаешь не так, твой персонаж должен бороться, нельзя выглядеть таким блаженным. Положение было сложное, но я настоял на своем. Потом я узнал: они думали, будто я под наркотой».

Кроме того, Fox принуждали Ливингстона похудеть для роли – это выяснилось, когда незадолго до съемок они с Бейдером были в мексиканском ресторане. «Рон заказывает один такито – жареную говядину с тортильей – и все на этом, – рассказывает Бейдер, – и говорит, что студия хочет, чтобы он похудел. Это очень смешно, что Рон вообще ничего не понимал в диетах! Там же были в меню и салаты».

Но многие актеры узнают о жалобах студии только годы спустя: Джадж старался изолировать их от мнения продюсеров. Это означало, что большую часть давления он принимал на себя. Джадж привык работать в анимации, где он, по крайней мере, страдал не у всех на глазах. Контроль за каждым шагом, свойственный игровому фильму за 10 миллионов долларов, был для него в новинку. «Бывали моменты, – говорит он, – когда я чувствовал себя как никогда прежде опустошенным».

Когда съемки закончились, битвы между Джаджем и Fox продолжились и на стадии постпродакшна. Одно из критических разногласий: «Их бесила музыка», – говорит Джадж о заполненном гангста-рэпом середины девяностых саундтреке, включавшем Айс Кьюба и техасцев Geto Boys. После одного из пробных показов студия провела встречу фокус-группы, где было несколько молодых зрителей. Встречу вела женщина, которая, по мнению Джаджа, пыталась настроить респондентов против фильма. «Она говорит: так, ну а рэп? Совершенно вульгарно, нет? – рассказывает Джадж. – А молодые ребята такие: нет, это классно! Лоботрясы из торговых центров объясняли менеджерам, почему музыка правильная. Фокус-группы меня спасли. Благодаря им бороться стало гораздо проще».

Джадж сохранил саундтрек, но не убедил студию пересмотреть рекламную кампанию – на афише был изображен офисный работник, покрытый желтыми стикерами, под слоганом: «Работать отстойно». «Выглядело похоже на рекламу магазина канцтоваров, – говорит Джадж. – А чувак – на Большую Птицу из „Улицы Сезам“». (Еще больше Джадж расстроился, когда Fox отправили как минимум одного сотрудника в костюме из стикеров рекламировать фильм на баскетбольном матче.) Ну а по вялому трейлеру фильма складывалось ощущение, что «Офисное пространство» – это тонко размазанная серия ситкома; его злость и ярость там почти не ощущались. Дата премьеры приближалась, и Джадж уже понял, что фильм обречен. «Я думал: ну что же, возможно, я больше не сниму ни одного фильма, – говорит он. – Это даже утешало».