Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

В итоге в качестве Академии Рашмор Андерсон застолбил собственную альма матер – школу св. Иоанна в Хьюстоне. Но вот поиски актера на роль самопровозглашенной звезды школы Макса Фишера заняли почти целый год. По словам Уилсона, во время написания «Рашмора» он «представлял себе парнишку вроде Уэса – худосочного, бледненького и слегка похожего на молодого Мика Джаггера – такого немного недозрелого чувака». Вместо этого они выбрали Джейсона Шварцмана – густобрового барабанщика, у которого не было никакого актерского опыта, несмотря на голливудское происхождение – Шварцман был сыном звезды «Рокки» Талии Шайр и племянником режиссера «Крестного отца» Фрэнсиса Форда Копполы. Агенту по кастингу его отрекомендовала двоюродная сестра София Коппола; Шварцман явился на прослушивание в самодельном блейзере Академии Рашмор. Андерсон «мгновенно понял», что нашел своего Макса Фишера.

За ролью объекта влюбленности Макса и Германа – мисс Кросс – авторы обратились к Оливии Уильямс, театральной актрисе из Лондона, которая только что получила первую ведущую роль на экране в провальной апокалиптической картине «Почтальон» Кевина Костнера. «Прежде я почти не появлялась перед камерой, – говорит она. – Пока фильм не вышел и критики его не обругали, я могла позволить себе придирчиво выбирать сценарии. У меня их была целая стопка, и по уровню текста „Академия Рашмор“ – просто в другой лиге». Вскоре Уильямс прилетела на встречу с Андерсоном в Хьюстон. «Уэс с Джейсоном сидели в номере – они уже подружились и носили похожие кроссовки, – рассказывает Уильямс. – Понятия не имею, что они обо мне подумали».

Чуть погодя, осенью 1997-го, весь актерский ансамбль «Рашмора» собрался в Хьюстоне – включая Мюррея, отрастившего для роли усы (Андерсон хотел, чтобы он был немного похож на телевизионного короля Теда Тёрнера[48]

). «Блум – парень, который хочет начать все заново, – говорил актер. – Он хочет отпилить сук, на котором сидит, чтобы вернуться куда-то к корням. Вернуться обратно. Меня самого не раз посещало такое чувство».

Жажда Мюррея начать все сызнова наверняка накрыла его, как только он оказался на площадке «Академии Рашмор». «Кажется, он думал: „Да кто все эти сумасшедшие? А это что за пацан?“ – говорит Уильямс. – Он приехал и весь такой: „Это же блядский цирк. Что я здесь делаю?“»

Вечером перед первым съемочным днем Мюррей, Шварцман и Андерсон провели один пренеприятный час, репетируя в гостиничном номере режиссера, когда Мюррей начал выходить из себя из-за своего юного коллеги – «хренова всезнайки». «Были кое-какие проблемы, кое-какая притирка, – говорил Шварцман. – Вечер для него выдался так себе. Да и для меня тоже. Неловкость прямо-таки висела в воздухе». (Вскоре после гостиничного фиаско, вспоминал Андерсон, «Билл отвел всех в ресторан, где мы съели по куриному стейку. После этого все уже было нормально».)

Несмотря на обиды в первые дни, по словам Мендела, Мюррей «немедленно завоевал Уэса – просто взял и покорил». Актер отказался от большой части гонорара за роль Германа Блума и даже предложил денег, когда из-за дорогого кадра у Андерсона возникли разногласия со студией. «Мы ходили немного по краю в смысле бюджета, – говорит Мендел. – А он оставил пустой подписанный чек и сказал: „Если это стоит 40 штук и вам их надо взять – берите. Я хочу, чтобы вы делали то, что задумали“. Чек мы так и не использовали. Но это показывало, насколько предан он был фильму».

Как, впрочем, и Шварцман, который, по словам Уильямс, вел себя «очень по-станиславски». Однажды вечером он объявился одетым в форму официанта у двери ее номера, с «вагоном и маленькой тележкой» шоколада. «Он вошел и сел на край кровати, – рассказывает она. – Я спросила: „Так, и что теперь должно произойти?“ Мы еще немного посидели, и я сказала: „Что-то устала. Почему бы тебе не пойти к себе в номер, оставив шоколадки?“ Было очень смешно и очень странно. Будто сцена из нашего фильма». Годы спустя Уильямс сравнит свой опыт работы над «Академией Рашмор» с «Трудностями перевода» (2003) – драмой Софии Копполы, в которой Мюррей играет американского актера, томящегося в токийском отеле. «Я снималась в этом очаровательном, в каком-то смысле вневременном фильме в старых районах Хьюстона, о существовании которых даже не подозревала, – говорит она. – Я была в высшей степени поражена всем, с чем тогда столкнулась». Во время перерывов Уильямс исследовала город – вместе с Мюрреем, который угостил ее первым в ее жизни чизстейком. Еще она внимательно прочла сценарий, который привезла с собой в отель – странную фантастическую историю под названием «Матрица». «Я совершенно не смогла разобраться, что там к чему», – говорит она.