Луна команчей

— Мне не интересны слухи и не особенно интересно, где Айниш, — сказала Айнес. – Во всяком случае, я сомневаюсь, что он так близко. Айниш обычно уходит подальше от дома, когда сбивается с пути истинного. Я думаю, что он в Египте, по крайней мере. Кто сказал, что он в Мексике?

— Это слух из третьих рук, — ответил Огастес. — Рудокоп услышал его от мексиканца, а губернатор услышал его от рудокопа.

— Новости тревожат тебя, Гасси? — спросила она, внезапно улыбнувшись ему и на ходу взяв за руку.

Затем она подняла его руку и крепко укусила его за палец. Она взяла палец в зубы и смотрела на него, когда кусала.

— Я думаю, что мы будем вынуждены прекратить скачки, если Айниш найдется, — сказала она. — Он очень ревнивый человек. Я не сомневаюсь, что он найдет причину повесить тебя, если узнает, как прекрасно мы скакали.

— О, но кто расскажет ему об этом? — спросил Огастес.

Он никогда не еще не встречал такую дьявольскую женщину. Клара Форсайт могла быть невыносимой, но ее своеволие было, главным образом, игрой, тогда как дьявольщина Айнес Скалл строилась на злобе, вызывающем поведении и, даже, похоти. Это не было похоже на игру Клары. Айнес только что укусила его за палец настолько сильно, что на ее зубах осталась кровь. Он вытер палец о свою штанину и пошел с ней к большому дому.

— Я могу рассказать ему сама, если буду недовольна тобой, — сказала Айнес. — Когда я выбираю мужчину, я действительно желаю находиться в центре внимания, но я не считаю, что ты слишком внимателен ко мне. Мой Джеки был гораздо более внимательным в то время, пока он был моим.

— Джейк Спун, этот щенок! – воскликнул Гас. — Да ведь он едва оперился.

— Я не интересовалась его оперением, капитан, — сказала миссис Скалл. – Я полагаю, что вы не сожалеете по поводу возвращения Айниша.

— Мэм, я не сказал, что он возвращается, — ответил Гас. — Я просто сказал, что он в Мексике. Вы не дали мне закончить мой отчет.

— Почему же он не возвращается, если он в Мексике? — спросила Айнес. — Я не думаю, что смуглые шлюхи заинтересовали его надолго.

— Мы слышали, что он в плену, — ответил ей Гас. — Мы думаем, что его захватил Черный Вакейро.

— О, хорошо, никто не будет долго удерживать Айниша в плену, слишком уж он беспокойный, — сказала Айнес. — Ты действительно не любишь меня, это так, Гасси?

— Мэм, я иду рядом с вами. Разве это не признак того, что я люблю вас? — спросил Огастес.

Хотя, он хотел проклясть ее за то, что она осмелилась задать такой вопрос. Конечно, он не любил ее. Просто, в нем была пустота, пустота, которой не было до того, пока не уехала Клара. Это пустота приводила его на холм к мадам Скалл. Общение с нею неизменно вызывало отвращение, и все же он продолжал приходить.

— Ты трус, почему ты не можешь сказать это? Ты презираешь меня! — сказала Айнес с горьким презрением. — Ты был бы рад, если бы Айниш вернулся. Тогда бы ты мог просто целый день пить виски и мечтать о той девчонке Форсайт. Я ревную к той девчонке, могу признаться. Я могу предложить тебе больше, чем какая-то девка, работающая в магазине, и все же у тебя на уме только она, все время, сколько я знаю тебя.

Гас не ответил. Он задавался вопросом, как женщины так легко узнают то, что чувствуют мужчины.

Он даже ни разу не упомянул имя Клары при Айнес Скалл. Как же она узнала, что у него уме была только Клара? Женщины могут чувствовать запах чувств, как собака — запах лисы. Он только что сказал мадам Скалл, что ее муж был пленником у самого жестокого человека в Мексике, а она даже ухом не повела. Ее больше волновало то, что он любит Клару Форсайт, а не ее.

Даже в периоды их страсти он, казалось, находился где-то далеко, и миссис Скалл знала это.

— Хорошо, тогда я лучше пойду, — сказал он. — Я вообще-то пришел, чтобы передать вам новости.

— Лжец, — вскричала Айнес, влепив ему пощечину. — Ты лжец и трус. Если бы я не бросила свой кнут, я распустила бы тебя на ленты. Ты пришел не для того, чтобы рассказать мне об Айнише. Ты пришел сюда потому, что я знаю больше о некоторых вещах, чем любая шлюха, которую ты можешь позволить себе на свое жалкое жалование.

Она снова покраснела. Обеспокоенная молодая лошадь Гаса подалась назад.

— Ты и твоя деревенская девка, я презираю вас обоих! — сказала Айнес. — Тебя и твое телячье увлечение. Тем не менее, ты приезжаешь ко мне со своей паршивой ухмылкой, и Айниш приедет по той же самой причине, когда перестанет странствовать.

— Какова же причина? — спросил Огастес, раздраженный яростным тоном женщины, тоном, который испугал даже его лошадь.

— Страсть, сэр ... свободная страсть! — ответила Айнес. — Ты меня слышишь? Страсть!

Она прокричала последнее слово так громко, что было слышно, возможно, в пределах полумили. Ему стало досадно. Одно дело страсть, другое — оповестить об этом весь город. Он решил, что пора уходить, но когда он шагнул к своей лошади, мадам Скалл набросилась на него со свернутым кнутом.

— Ну и убирайся, ты, трус, — крикнула она. — Во всей своей жизни ты никогда не найдешь женщину, которая ведет себя так свободно. И все же ты слишком юн, чтобы оценить это.