Луна команчей

— Если это прекрасное ружье, почему ты отдаешь его мне? — спросил Голубая Утка, нахмурившись.

Ему не нравилось, что возвращают его подарок.

Айдахи знал, что он ведет себя грубо, но у него не было выбора. Он хотел уехать и не желал, чтобы изгои последовали за ним ради его убийства и ради его ружья.

— Когда ты дал мне это ружье, я думал, что могу остаться здесь, — ответил Айдахи. — Но я не собираюсь оставаться.

Голубая Утка уставился на него, его лицо потемнело, и глаза стали как льдинки. Айдахи помнил, что Бизоний Горб когда-то, когда был моложе, тоже так смотрел на людей. Затем, обычно, он убивал людей, на которых он смотрел глазами цвета мокрого снега. Айдахи хотел забрать свою лошадь и отбыть. Он не хотел вступать в схватку с Голубой Уткой в его собственном лагере, где было столько враждебных изгоев. Он знал, однако, что ему, возможно, придется сражаться. Голубая Утка старался изо всех сил почтить его как гостя, и он подумает, что Айдахи невежливый, раз уезжает так быстро.

— Съешь немного этой собаки, очень вкусно, — предложил Голубая Утка. — Ты только добрался сюда. Я думаю, что ты можешь уехать утром, если ты полон решимости уехать.

Айдахи сделал так, как его попросили. Он не передумал — он хотел уехать — но он не хотел быть грубым, а было бы большой грубостью отказаться от еды. Поэтому он сел рядом с Голубой Уткой и взял кусок собачьего мяса. Он не слишком много ел во время своего путешествия и был рад получить хорошую порцию мяса, чтобы утолить голод.

Пока они ели, Голубая Утка, казалось, расслабился немного, но Айдахи не терял бдительность. Решение уйти было опасным решением.

— Как там мой отец? — спросил Голубая Утка. — Он тоже уходит в резервацию со своими людьми?

— Нет, сейчас идет только Паха-юка, — ответил Айдахи. — Тихое Дерево уже забрал своих людей, и Му-рей тоже.

— Я не спрашивал тебя о них, я спросил о Бизоньем Горбе, — заметил Голубая Утка.

— Он стар теперь. Люди не говорят о нем больше, — ответил Айдахи. — Его люди все еще живут в каньоне. Они не пошли в резервацию.

— Я хочу убить Бизоньего Горба, — сказал Голубая Утка. — Пойдешь со мной, чтобы помочь мне?

Айдахи решил сразу сменить тему. Голубая Утка всегда ненавидел Бизоньего Горба, но его убийство не было тем вопросом, который Айдахи хотел обсуждать.

— Я хочу, чтобы ты отпустил медведя, — сказал Айдахи. — Нехорошо привязывать медведя к дереву. Если ты хочешь убить его, убей, но нельзя плохо обращаться с ним.

— Я вытащил этого медведя из берлоги, когда он был еще детенышем, — сообщил ему Голубая Утка. — Это мой медведь. Если тебе не нравится, как я обращаюсь с ним, можешь пойти и убить его сам.

Он сказал это с хитрой легкой усмешкой. Айдахи понимал, что над ним насмехаются, и что он находится в опасности, но, коль это касалось медведя, Айдахи готов был перетерпеть и проигнорировать насмешку.

— Это мой любимый медведь, — добавил Голубая Утка. — Если бы я отпустил его, он не знал бы, как жить. Он не умеет охотиться на кого-либо, кроме собак.

Айдахи считал, что это были ужасные слова. Никакого медведя нельзя лишать свободы настолько, чтобы он стал домашним животным. Он сам когда-то видел, как медведь убил лося, и у него также было два лучших жеребца, которых убили медведи. Было правильно, что медведи должны убивать лося и жеребцов. Оскорбительно было, что медведь должен был снисходить до убийства собак в лагере угрюмых преступников.

Айдахи не понятия не имел, какую жизнь он собирается теперь вести. Он оставил свой народ и не собирался возвращаться. Он мог пойти в одну из других общин свободных команчей и проверить, примут ли они его и позволят ему охотиться и сражаться с ними. Но могло случиться и так, что они отказались бы принять его. Его домом стали бы прерии и луга. Он не мог бы снова жить со своими людьми. Ему казалось, что он должен сделать так, чтобы с великими животными, такими как медведь, обращались достойно, даже если это означало бы его собственную смерть.

— Если ты отпустишь его, мне не надо будет убивать его, — сказал Айдахи.

— Это мой медведь, и я не отпущу его, — заявил Голубая Утка. — Убей его, если хочешь.

Айдахи подумал, что его жизнь, вероятно, подошла к концу. Он встал и начал петь песню о некоторых событиях, которые произошли в его жизни. Он спел песню о медведе, который на его глазах убил лося.

Пока он пел, в лагере воцарилась тишина.

Айдахи думал, что это могла быть его последняя песня, поэтому он не спешил. Он пел о Паха-юка и народе, которые больше не будут свободны.

Затем он подошел к своей лошади, взял ружье и пошел к иве, к которой медведь был прикован цепью. Медведь смотрел, как он приближался. У него все еще была кровь на носу от побоев Голубой Утки. Айдахи продолжал петь. Медведь был таким грустным медведем, что Айдахи не думал, что он будет возражать против смерти. Он подошел совсем близко к медведю, так, чтобы не стрелять в него дважды. Медведь не отстранялся от него. Он просто ждал.