Луна команчей

Айдахи убил медведя с первого выстрела, попав ему чуть выше уха. Затем все еще продолжая петь, он снял с него цепь, так, чтобы после смерти медведь не терпел унижения, которые он вынужден был терпеть в своей жизни.

Айдахи после этого ожидал, что Голубая Утка убьет его или прикажет, чтобы Эрмоук или кто-то из изгоев убил его, но вместо этого Голубая Утка просто приказал лагерным женщинам освежевать медведя и нарезать мяса. Айдахи продолжал петь, даже когда он был далеко за лагерем. Он не знал, почему Голубая Утка позволил ему уехать, но продолжал петь так громко, как мог. Он спел песню о некоторых охотах, которые были у него в жизни. Если изгои собирались преследовать его, он хотел, чтобы они знали точно, где он. Он не хотел, чтобы они посчитали его трусом, который крадется подальше от лагеря.

Той ночью ему казалось, что он слышит, как дух медведя далеко в прерии ревет в ответ на его песню.

20

Хотя Эрмоук знал, как опасно было спрашивать Голубую Утку, он был так зол за то, что Айдахи сделал на его глазах, что не выдержал и пошел к нему, чтобы выразить свое недовольство по поводу мягкости к команчу с юга. Одним из правил группы было то, что не допускалось никаких гостей. Тот, кто приходил к ним, или оставался с ними, или находил смерть. Это правило ввел сам Голубая Утка, и теперь сам же нарушил его, и нарушил вопиюще.

На протяжении одного единственного дня человек приехал, осмотрел лагерь и уехал.

То, что Айдахи убил медведя, также волновало Эрмоука. Никому не нравился медведь, трус, дух которого Голубая Утка давно убил. Когда они пытались натравить его на пленников, медведь только хныкал и отворачивался.

Однажды они даже убедили испуганную белую женщину, что собираются заставить медведя спариваться с нею, но конечно медведь не спарился с нею и даже не поцарапал ее. Кроме того, хотя этот медведь был и тощий, ему надо было время от времени питаться. Медведь был только источником недовольства. Иногда, только чтобы показать свою власть, Голубая Утка кормил медведя нарезанными кусками мяса оленя или бизона, которое людям в лагере и самим нравилось есть. Это раздражало их, когда они видели, что медведь ест мясо, а они в это время должны довольствоваться маисовой кашей или рыбой.

Но больше всего приводило Эрмоука в бешенство то, что команч, Айдахи, находился в лагере достаточно долго, чтобы сосчитать и опознать каждого человека. Кроме того, он теперь точно знал, где лагерь находится. Если бы он решил продать свое знание белому законнику, то белый законник сделал бы его богатым. Чтобы не произошло подобное, Голубая Утка и придумал правило по поводу гостей.

Эрмоук приблизился к Голубой Утке в ярости, что было самым безопасным способом приблизиться к нему в случае спора. Голубая Утка не щадил робких, но он иногда бывал снисходителен к рассерженным людям.

— Почему ты позволил команчу уйти? — спросил Эрмоук. — Теперь он может рассказать белым, где мы, и сколько нас.

— Айдахи не любит белых людей, — ответил Голубая Утка.

— Никому нельзя приходить и уходить из нашего лагеря, — настаивал Эрмоук. — Ты сам говорил об этом. Если люди могут прийти и уйти, то кто-то нас предаст, и мы все умрем.

— Ты должен пойти и помочь тем женщинам освежевать медведя. Я не думаю, что они умеют свежевать медведей, — сказал Голубая Утка.

Это было оскорблением, и он понимал это. Если бы Эрмоук помог женщинам выполнить их работу, то над ним скоро смеялся бы весь лагерь. Он думал, что от оскорбления Эрмоук обезумеет настолько, что убьет пару грязных, трусливых белых людей. Это были люди, которые предадут любого, если это принесет им выгоду. В лагере всегда было слишком много людей. Люди прибивались, надеясь на быстрое обогащение, и были слишком ленивы, чтобы уехать. В лагере никогда не бывало достаточно еды или женщин. Несколько раз Голубая Утка сам убивал некоторых белых людей. Он просто держал ружье на коленях и начинал стрелять. Иногда люди сидели, изумленные и оглушенные, как бизоны в стаде, пока он стрелял в те жертвы, которые попадались ему на глаза.

— Жаль, что я не могу поехать за тем человеком и убить его, — сказал Эрмоук. — Мне не нравится то, что он знает, где наш лагерь.

Голубая Утка смотрел на Эрмоука с удивлением. Он видел, что это человек зол, так зол, что не ведает того, о чем говорит.

Обычно, когда Эрмоук бывал сердит, он вымещал свой гнев на пленных женщинах. Он был очень похотлив.

Но единственная пленная женщина в лагере была уже так обесчещена, что не представляла интереса, поэтому теперь Эрмоук решил рассердиться на Айдахи. Голубая Утка подумал, что Эрмоук просто глупец. Айдахи был воином-команчем, а Эрмоук — жалким изгоем. Если бы эти двое мужчин схватились, то Айдахи не был бы тем, кто потерял бы свой скальп.

Но у Голубой Утки была другая причина, почему он разрешил Айдахи свободно покинуть лагерь, причина, которую он не намерен был обсуждать с Эрмоуком.