Лунатики

Это было написано в ноябре 1595 года. Медведь так никогда и не ответил на письмо неизвестного юного энтузиаста; но двумя годами позднее, когда Кеплер был уже достаточно знаменит, Урсус напечатал письмо, не спрашивая разрешения у Кеплера, в книге (Nicolai Raimari Ursi – Dithmarsi de astronomicis Hypothesibus

; Прага, 1597 г.), в которой он претендует на приоритет в создании "тиховской" системы и оскорбляет Браге самыми последними словами. Книге был предпослан эпиграф "Я встречу их (имелись в виду Тихо и Компания) как медведица, у которой отобрали детенышей – Осия 13". Так что у Тихо, конечно же, появилось впечатление, будто бы Кеплер сговорился с Медведем – и Урсус именно это и задумывал. Ситуация для бедного Кеплера становилась еще более затруднительной и потому, что в то же самое время он написал фановское письмо и самому Браге, в котором назвал его "принцем математиков не только нашего времени, но и всех времен" (письмо от 13 декабря 1597 г.). Более того, не подозревая о гомерических сражениях между этими двумя, он попросил Урсуса, как будто не было никого другого, направить копию "Мистерии" в адрес Браге!

Тихо отреагировал с необычной для него дипломатичностью и сдержанностью. Он весьма галантно поблагодарил Кеплера за письмо и за книгу, восхвалил его за изобретательность "Мистерии", хотя и выразил ряд сомнений, и выразил надежду, что теперь Кеплер сможет попытаться приложить свою теорию пяти тел к системе вселенной самого Браге. (На полях письма Кеплер написал: "Всякий любит самого себя, но любой может видеть его высокое мнение о моем методе"). Только лишь в послесловии Тихо выразил недовольство славословиями Кеплера в адрес Урсуса. Несколько позднее Тихо написал письмо Маэстлину (письмо от 21 апреля 1598 г.), в котором критиковал книгу Кеплера более серьезно, и в котором повторил свои претензии. Его намерения были очевидными: Тихо сразу же осознал исключительный дар юного Кеплера; он желал перетянуть его на свою сторону и надеялся на то, что Маэстлин будет способен повлиять на своего бывшего ученика в этом смысле. Маэстлин незамедлительно передал претензии Браге Кеплеру, до которого только теперь дошло, в какую неудобную ситуацию он сам себя поставил – причем, не с кем-то еще, а с Тихо, который был его единственной надеждой. В связи с этим он уселся за стол и составил длинную и слезливую эпистолу в адрес Браге, составленную в истинно кеплерианском стиле, пуская пузыри откровенности, слегка передергивая факты, смешивая патетику, славословия, легкую застенчивость и смущение:

Ну как же такое стряслось? Почему он [Урсус] столь высоко оценил мою лесть?... Если бы он был мужчиной, ему следовало бы отнестись к ней с презрением; если бы он был мудр, ему не следовало вытаскивать ее на всеобщее обозрение. То ничтожество, пустое место, которым я был в то время, выискивало знаменитость, которая могла бы похвалить мое новое открытие. Я молил его о подаянии, но, глядите, это он вырвал подаяние у нищего… Мой дух в то время плясал и улетал вдаль по причине радости от только что сделанного открытия. Если даже в эгоистичном желании польстить ему я и выпалил слова, превысившие мое мнение о нем, их можно объяснить юношеской импульсивностью

(письмо от 19 февраля 1599 г.).

И так далее, и тому подобное. Но в письме имелось одно потрясающее допущение: когда Кеплер читал "Основы астрономии" Урсуса, он считал, что тригонометрические правила в ней были оригинальными открытиями автора, и до него не дошло, что большинство из них можно было найти у Эвклида![232]

Кое-кто может посчитать правдивым в этом предположении юного Кеплера его бесконечное невежество в математических вопросах, когда он, ведомый одной лишь интуицией, вычерчивал в "Мистерии" направление последующих собственных достижений.

Тихо ответил кратко и с грациозной снисходительностью, которая должна была быть в чем-то унизительной дл Кеплера, что он не требует столь обширных извинений. Таким образом, инцидент, вроде бы, был исправлен, хотя он сидел занозой в душе Браге, так что позднее, когда Кеплер уже был его ассистентом, он заставил его написать брошюру "В защиту Тихо от Урсуса" – и это задание было Кеплеру не по душе.