Лунное искушение

Раздражение перевесило удовольствие, оттого что ей удалось поставить его на место.

— Теперь ты знаешь, каково это, когда у тебя спрашивают подобное.

— Это другое.

— Да неужели? — Она склонила голову набок. — И почему?

— Потому что я любил ее, а ты того парня — нет.

Никки резко вздохнула. Вот. Он сказал то, что она всегда подозревала. Он любил ее. А поскольку Никки была эталонной идиоткой, то спросила:

— Ты все еще любишь ее?

Гейб отвел взгляд, плечи его напряглись. Сердце девушки на мгновение замерло, а потом она почувствовала, будто в душе что-то надломилось, и это доказывало, что он все еще ей небезразличен.

— Я всегда буду любить ее.

* * *

Практически все оставшееся время обеда они промолчали, и прогулка обратно была такой же неловкой, как конькобежец, пытающийся скользить по асфальту.

Гейб поверить не мог, что она заговорила об Эмме. Братья знали, что эту тему лучше не трогать. Все, кроме Люциана, но тот умел вовремя заткнуться.

Но Ник!

Она просто задала ему тот вопрос, который не осмеливался задать даже младший брат. Никки могла не знать всю историю его отношений с Эммой, но была наблюдательна. Девушка видела достаточно, чтобы понять: это запретная тема.

И будь он проклят, если соврал!

В глубине души, в самом темном ее уголке, он продолжал любить ее, и это не давало ему покоя долгие годы.

Желание поработать пропало, поэтому он оставил Ник в мастерской, сел в машину, поехал и каким-то образом оказался у кладбища Метейри. Припарковавшись, он побрел вдоль ухоженных зеленых лужаек. Легкий ветерок играл в кронах деревьев, заставляя листья тихо планировать на землю.

Гейб срезал путь между могилами и увидел высокий мавзолей, охраняемый двумя скорбящими ангелами. Когда-то де Винсенты тоже пользовались склепом, располагавшимся позади поместья, ближе к болоту. Он не знал, почему в итоге семья начала хоронить своих на кладбище Метейри. Возможно, потому, что склеп на их земле уже не мог вместить всех умерших.

Тут были похоронены его бабка, а также несколько теток и дядей. Человек, который его воспитал, которого он всегда будет считать своим отцом, тоже покоился тут вместе с его матерью.

После того как Мадлен, его сестра, действительно умерла, ее захоронили отдельно. Церемония, конфиденциальность которой стоила Деву кучу денег.

Убийцу не положили рядом с матерью.

Гейб шагнул в сторону и сел на скамейку. Щурясь на солнце, он потянулся в карман и достал телефон. Просмотрев список контактов, нажал вызов и поднес телефон к уху.

Самюэль Ротшильд ответил после третьего гудка, и, как всегда, голос его был безжизненным.

— Вы сказали, что дадите нам три месяца. Сейчас кончается только первый.

А ему казалось, что прошло больше времени.

— Я не отступаюсь от своего обещания.

Трубка помолчала.

— Тогда зачем вы звоните, Габриель?

Он сжал челюсти и закрыл глаза.

— Хотел позвонить и спросить, как ваши дела.

— Хорошо, — последовал стандартный ответ.

Гейб вздохнул.

— Знаю, что не нравлюсь вам, и вы беспокоитесь о том, что я собираюсь делать. Но у меня есть право на этот звонок. У меня есть право и на гораздо большее, Самюэль.

— Пять лет, Габриель.

— Да, пять лет я понятия ни о чем не имел, — с раздражением ответил он. — Вы не можете забывать об этом. Не можете обвинять меня просто так. Если бы я знал, то оказался бы там еще пять лет назад.

Снова повисла пауза.

— Знаю. Именно это нас и пугает.

Играя желваками, он покачал головой и поднял взгляд к медленно ползшим по небу облакам.

— Как он?

Послышался тяжелый вздох.

— Хорошо. Немного простудился, но ничего серьезного.

Гейб сжал телефон.

— Дерьмо. Вы уверены, что это просто простуда?

— Абсолютно. — Голос Самюэля немного смягчился. — Он спрашивал о вас. Хотел знать, когда вы вернетесь.

Услышать это было все равно что получить удар под дых.

— И что вы ему ответили?

— Сказал ему, что у вас есть дела, но вы обязательно вернетесь, — ответил тот. — Я не солгал.

— Спасибо. — Гейб столько всего хотел сказать, но подавил свои чувства, оставив слова при себе. Ему оставалось сказать лишь одно: — Позаботьтесь о моем сыне, Самюэль.

Глава 17

Гейб знал, что после обеда между ними будет чувствоваться некоторое напряжение, но не мог винить Никки в этом, особенно учитывая, как все закончилось. Однако когда он увидел ее в понедельник, то лишний раз напомнил себе не вести себя как засранец.

Кажется, это сработало, поскольку хоть она и казалась поначалу скованной рядом с ним, но постепенно расслабилась.

Смузи и тонкие шоколадные печенья, которые он принес, помогли все сгладить.

А когда Никки упомянула о том, что, вероятно, после работы будет приезжать в мастерскую, его это заинтересовало. Он и сам мог выбираться поработать только после ужина, поэтому нашел такое совпадение очень удачным.

Поэтому во вторник они оказались в мастерской вдвоем. У Гейба было несколько новых заказов. Один из них — винная полка в стилистике шкафа, который он делал губернатору несколько лет назад. Хотя изделие было небольшим, отделка требовала много времени. Заготовку он сделал накануне.

— Как дела у твоей мамы? — спросил Гейб, вспомнив, что уже давно не интересовался.