Лунные кружева, серебряные нити

Данияр приволок в комнату огромное корыто, на дне которого лежал кувшин, и два ведра, с горячей и холодной водой. Не смотря на предложение Данияра купаться вместе в целях экономии воды и времени, я вытолкала его за дверь и велела стеречь мой покой. Пока он выносил воду и снова таскал её для себя, я вышла во внутренний дворик, что бы развесить сушиться наши вещи. Морская вода сделала своё дело — одежда стала жёсткой, дебелой и с белым налётом соли. А за ночь ветер всё просушит, и я смогу завтра опять надеть своё любимое бирюзовое платье. Вышла я в одной ночной рубашке и с мокрыми волосами, но не сильный ветер, ни наблюдающий за мной со второго этажа некий мужчина, думающий, вероятно, что я не вижу его в тёмном проёме открытого окна, не заставили меня покинуть огороженный со всех сторон уютный дворик. Я немного посидела на широкой деревянной лавке у цветущего куста с жёлтыми, сладко пахнущими соцветиями, подышала ночным воздухом, прислушиваясь к доносившемуся издалека лаю собак и обрывкам несмолкающей музыки. Услышав где-то совсем рядом лошадиное ржание, я поднялась и направилась к сарайчику. Со скрипом отворив тяжёлую дверь, я очутилась в небольшой конюшне. Под потолком висел тусклый фонарь, две рыжие лошади хрустели сеном, мерно помахивая хвостами. Подойдя ближе, я была ошарашена необычным видом лошадок: необычайно высокие, крепко сложенные, с короткими мускулистыми шеями и с забавными кисточками-щётками на ногах — таких лошадей в Воларии не встретишь.

Долго задерживаться не стала, чтобы Данияр не начал искать меня. Снова вышла на улицу, еще раз бросила взгляд на молодую, уже растущую луну: «Ничего, подруга, скоро мы с тобой во всём разберёмся…» Помахала на прощанье ручкой мужчине в окне, при этом он начал судорожно прятаться и спотыкаться, с грохотом роняя мебель, и отправилась спать.

Я застала Данияра сидящим на кровати.

— Ну, наконец-то! Где тебя носило?

— Прогулялась немного, — я повернула в замочной скважине ключ.

— В таком виде?

— Тебе не нравится?

— Очень нравится. Но это наряд не для прогулок, согласись. А еще больше мне нравится, когда ты вообще без наряда, — он задул свечу.

Я разулась и пошлёпала по холодному полу в постель.

— Ну, ты и жабка! Вся ледяная! Давай сюда свои лапки, — Данияр укрыл меня, обнял и тихонько поцеловал в холодный нос.

Я погладила его по щеке, но моё внимание отвлекло странное шуршание:

— Тс-с, слышишь? Кто-то скребётся?

— Мышь, наверное, или крыса. Боишься?

— Не знаю, а надо?

— Нет.

— Значит, не боюсь, — я обняла Данияра крепче.

Утром нас разбудил стук в дверь. Вставать мне совсем не хотелось, поэтому я просто накрыла голову подушкой, предоставляя Данияру возможность отворить дверь.

— Вы просили разбудить вас на рассвете, — услышала я голос хозяина.

— Хорошо, спасибо.

Судя по доносившимся звукам, Данияр попытался закрыть дверь, но хозяин продолжал гнусавить:

— Вот я и разбудил… Как просили… Сам поднялся ни свет ни заря…

Я подняла край подушки, чтобы видеть происходящее.

— А, ну да, конечно, — Данияр, с завязанной на бёдрах простынёй, потопал к маленькому столику, ища в сумерках монеты.

Хозяин со свечкой в руке терпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу и без стеснения рассматривая меня. Наконец, мне это надоело, я убрала подушку и села на постели, одёрнув рубашку и поджав ноги:

— Уважаемый, имейте совесть, оставьте нас, пожалуйста! Не хочется с вами ругаться, но, раз уж на то пошло, так вы должны нам вернуть часть уплаченной суммы за невыглаженные сырые простыни, нежелание греть воду, скрипучую неудобную кровать, щели в раме окна и скребущихся, мешающих спать мышей!

Он что-то пробурчал в ответ, но всё же вышел.

Я опять легла:

— Знаешь, мне, конечно, не хочется, чтобы ты считал меня скрягой и скандалисткой…

— А я так и не считаю, — он присел рядом, одевая рубашку. — Я считаю, что ты — избалованная взбалмошная девица, — и наклонился, чмокнув меня в плечо.

— Ну, тогда мне нечего терять. Будь добр, сгоняй за одеждой, я её во внутреннем дворике развесила. И ещё: я хочу горячего чайку и чего-нибудь вкусненького.

Данияр улёгся рядом со мной, закинув руки за голову:

— Знаешь, я ведь тоже эгоист…

— Пожалуйста, очень тебя прошу, мне так хочется ещё поваляться, — замурлыкала я ему в ухо.

— Умеешь ты всё-таки уговаривать, — поднялся он с кровати. — Будет исполнено, ваше высочество. А пока меня не будет, не забудь протереть корону, и смотри, обратно в жабу не превратись!

Я запустила в него подушкой, но он успел увернуться и выпрыгнуть за порог.