Лунный камень

— Въ разное время, продолжилъ Ездра Дженнингсъ:- я воспроизводилъ скорописныя замѣтки обыкновеннымъ почеркомъ, — оставляя большіе пробѣлы между прерванными фразами и даже отдѣльными словами въ томъ порядкѣ, какъ ихъ произносилъ мистеръ Канди. Полученный результатъ я обработалъ на томъ же основаніи, какое прилагается къ складыванію дѣтскихъ «разрѣзныхъ картинокъ». Сначала все перемѣшано; но потомъ можно привести въ порядокъ и надлежащую форму, если только вы возьметесь какъ слѣдуетъ. Поступая по этому плану, я заполнялъ пробѣлы на бумагѣ тѣмъ, что, судя по смыслу словъ и фразъ съ обѣихъ сторонъ пробѣла, желалъ сказать больной; перемѣнялъ снова и сызнова до тѣхъ поръ, пока мои прибавленія начинали естественно вытекать изъ предыдущихъ словъ и свободно примыкать къ послѣдующимъ. Вслѣдствіе этого я не только заполнилъ долгіе часы досуга и тревоги, но и достигъ (какъ мнѣ казалось) нѣкотораго подтвержденіи своей теоріи. Говоря проще, когда я сложилъ прерванныя фразы, то нашелъ, что высшая способность мышленія продолжала дѣйствовать въ умѣ больнаго болѣе или менѣе послѣдовательно, между тѣмъ какъ низшая способность выраженія оказывалась крайне несостоятельною и разстроенною.

— Одно слово! горячо перебилъ я: — встрѣчается ли мое имя въ этихъ бредняхъ?

— А вотъ послушайте, мистеръ Блекъ. Въ числѣ письменныхъ доказательствъ поставленнаго мной тезиса, — или, лучше оказать, въ числѣ письменныхъ опытовъ, направленныхъ къ подтвержденію моего тезиса, — вотъ

одно, въ которомъ встрѣчается ваше имя. Однажды голова мистера Канди цѣлую ночь была занята чѣмъ-то происшедшимъ между имъ и вами. Я записалъ на одномъ листкѣ бумаги его слова, по мѣрѣ того какъ онъ произносилъ ихъ, а на другомъ листочкѣ связалъ ихъ промежуточными фразами собственнаго изобрѣтенія. Въ результатѣ (какъ говорятъ математики, получилось совершенно понятное изложеніе, — вопервыхъ нѣкоего дѣйствительнаго происшествія въ прошломъ, а вовторыхъ, нѣкоего намѣренія мистера Канди въ будущемъ которое онъ исполнилъ бы, еслибы не подвернулась болѣзнь и не помѣшала ему. Теперь вопросъ, то ли это, или не то воспоминаніе, которое онъ напрасно пытался возобновить въ себѣ, когда вы посѣтили его нынче утромъ.

— Безъ всякаго сомнѣнія! отвѣтилъ я: — Вернемтесь поскорѣе а просмотримъ эти бумаги.

— Невозможно, мистеръ Блекъ.

— Почему?

— Поставьте себя на минуту въ мое положеніе, сказалъ Ездра Дженнингсъ: — открыли ль бы вы постороннему то, что безсознательно вырывалось изъ устъ больнаго страдальца и друга, не узнавъ сначала, точно ли въ этомъ есть необходимость, которая могла бы оправдать васъ?

Я сознавалъ, что онъ безспорно правъ въ этомъ отношеніи, но тѣмъ не менѣе попробовалъ обсудить вопросъ.

— Въ дѣлѣ столь щекотливомъ, какъ вы его описываете, возразилъ я:- мое поведеніе главнѣйшимъ образомъ зависѣло бы отъ самаго свойства этого открытія, смотря по тому, компрометтируетъ ли оно моего друга или нѣтъ.

— Я давно устранилъ всякую необходимость обсуждать вопросъ съ этой стороны, оказалъ Ездра Дженнингсъ: — и тѣхъ случаяхъ, когда мои замѣтки заключали въ себѣ нѣчто такое, что мистеръ Канди желалъ бы сохранить втайнѣ, я уничтожалъ самыя замѣтки. Теперь мои письменные опыты у постели друга не заключаютъ въ себѣ ничего такого, что онъ поколебался бы сообщать другомъ, еслибы память его возвратилась. Въ настоящемъ же случаѣ, какъ я не безъ основанія полагаю, замѣтки мои содержатъ въ себѣ именно то, что онъ хотѣлъ оказать вамъ….

— И все-таки не рѣшаетесь?

— И все-таки не рѣшаюсь. Вспомните, какимъ путемъ я добылъ эта свѣдѣнія! Какъ ни безвредны они, я все-таки не могу превозмочь себя и выдать ихъ вамъ, если вы сначала не убѣдите меня, что въ этомъ есть настоятельная надобность. Вѣдь онъ былъ такъ отчаянно боленъ, мистеръ Блекъ, такъ безсильно зависѣлъ отъ меня! Неужели я слишкомъ требователенъ, прося васъ только намекнуть мнѣ, чѣмъ вы заинтересованы въ утраченномъ воспоминаніи, или въчемъ оно заключается, по вашему мнѣнію?

Отвѣтить ему по всею откровенностью, на которую вызывала его рѣчь и самое обращеніе со мной, значило бы открыто сознаться, что меня подозрѣваютъ въ покражѣ алмаза. Но хотя Ездра Дженннигсъ и значительно усилилъ во мнѣ участіе, которое я почувствовалъ къ нему съ самаго начала, все жь онъ еще не одолѣлъ во мнѣ непобѣдимаго отвращенія отъ признанія въ своемъ позорномъ положеніи. Я снова прибѣгнулъ къ тѣмъ объяснительнымъ фразамъ, которыя подготовилъ въ отвѣтъ на любопытные разспросы постороннихъ.

На этотъ разъ я не могъ пожаловаться на недостатокъ вниманія со стороны того лица, къ которому я обращался. Ездра Дженнингсъ слушалъ меня терпѣливо и даже охотно до самаго конца.

— Мнѣ весьма прискорбно, мистеръ Блекъ, что я возбудилъ ваши ожиданія для того только чтобъ обмануть ихъ, сказалъ онъ:- въ теченіе всей болѣзни мистера Канди, отъ начала и до конца, у него не проскользнуло ни одного слова объ алмазѣ. Дѣло, въ связи съ которымъ онъ произносилъ ваше имя, увѣряю васъ, не имѣетъ никакого явнаго отношенія къ пропажѣ или розыску драгоцѣнности миссъ Вериндеръ.