Лунный камень

(въ письм къ мистеру Броффу.)

Осталось ли у васъ, дорогой сэръ, какое-нибудь воспоминаніе наше о полудикой личности, которую вы встртили, на обд въ Лондон осенью сорокъ седьмаго года? Дозвольте мн напомнить вамъ, что личность эту зовутъ Мортветомъ, и что мы съ вами имли продолжительный, разговоръ посл обда. Разговоръ этотъ касался индйскаго алмаза, называемаго Луннымъ камнемъ, и существовавшаго въ то время, заговора овладть имъ.

Съ той поры я все шатался до Средней Азіи. Оттуда попалъ на мсто прежнихъ своихъ приключеніи, на сверъ и сверо-западъ Индіи. Недли дв тому назадъ я очутился въ нкоемъ округ или провинціи (мало извстной Европейцамъ) называемой, Каттіаваръ.

Тутъ со мной случилось приключеніе, въ которомъ вы (какъ бы это ни казалось невроятно) лично заинтересованы.

Въ дикихъ мстностяхъ Каттіавара (насколько он дики, можете судить изъ того, что даже земледльцы на пахот вооружены съ головы до ногъ) населеніе фанатически предано прежней индйской религіи, — древнему обожанію Брамы и Вишну. Немногіе магометанскія семейства, изрдка разсянныя по внутреннимъ селеніямъ, боятся вкушать мясо какого бы то ни было рода. Магометанина, при малйшемъ подозрніи въ убійств священнаго животнаго, то-есть коровы, неизбжно и безъ пощады предаютъ смерти окружающіе его благочестивые сосда. Какъ бы въ поддержку религіозной восторженности народа, дв знаменитйшія святыни индйскаго странничества лежатъ въ границахъ Каттіавара. Одно изъ нихъ есть Дварка, мсто рожденія бога Кришны. Другое — священный городъ Сомнаутъ, осажденный и разрушенный въ одиннадцатомъ вк магометанскомъ завоевателемъ Махкудомъ Гизни. Очутясь вторично въ этой поэтической мстности, я ршался не вызжать изъ Каттіавара, не повидавъ еще разъ великолпныхъ развалинъ Сомнаута. Оттуда, гд я замыслилъ это, мн предстояло (по приблизительному разчету) три дня ходьбы до священнаго города.

Не усплъ я немного пройдти по дорог, какъ замтилъ, что и другіе, — по двое, по трое, — идутъ, повидимому, въ одномъ со мной направленіи.

Тмъ изъ нихъ, которые со мной заговаривали, я выдавалъ себя за Индйца-буддиста, странствующаго по обту изъ дальняго округа. Нтъ нужды упоминать, что костюмъ мой вполн соотвтствовалъ этой роли. Прибавьте къ тому, что я знаю языкъ не хуже роднаго, и что я достаточно худъ и смуглъ для того, чтобы во мн было не такъ-то легко признать Европейца, и вы поймете, что я не роблъ на смотру предъ этими людьми, представляясь чужакомъ изъ отдаленнаго округа ихъ же страны.

На слдующій день число Индйцевъ, шедшихъ въ одномъ со мной направленіи, разрослось въ полсотни и цлыя сотни. На третій день въ толп волновалась тысяча, стекаясь къ одному пункту, — городу Сомнаутъ.

Небольшая услуга, которую мн удалось оказать одному изъ товарищей по странствію на третій день путешествія, дала мн средство представиться нсколькимъ Индйцамъ высшей касты. Отъ этихъ людей я узналъ, что толпа идетъ на большое религіозное торжество, которое должно происходить на холм, неподалеку отъ Сомнаута. Торжество это праздновалось въчесть бога Луны и должно было совершиться въ эту ночь.

Толпа задерживала насъ по мр того, какъ мы приближались къ мсту празднества. Въ то время какъ мы достигли холма, луна стояла уже высоко въ неб. Мои пріятели Индйцы пользовались нкоторыми особыми преимуществами, открывавшими имъ доступъ къ самой святын. Они любезно позволили мн сопровождать ихъ. Придя на мсто, мы нашли святыню скрытою отъ глазъ занавсомъ, помщеннымъ межъ двухъ великолпныхъ деревьевъ. Подъ деревьями выдавалась плоская отлогость утеса и образовала родъ естественнаго помоста. Внизу около него и помстился я съ моими пріятелями Индйцами.

При взгляд съ холма внизъ представлялось величественнйшее зрлище природы и человка, какое когда-либо было видано мною. Послдніе склоны возвышенности непримтно таяли въ травянистой равнин, урочищ сліянія трехъ ркъ. По сю сторону тянулась вдаль красивыя извилины ихъ водъ, то скрываясь въ древесныхъ купахъ, то снова появляясь, на сколько хваталъ глазъ. По ту сторону опочилъ въ тиши ночи успокоенный Океанъ. Оживите этотъ восхитительный видъ десятками тысячъ людей, одтыхъ въ бломъ, растянутыхъ нитью по склонамъ холма, переполняющихъ равнину и каймящихъ ближайшіе берега извилистыхъ ркъ. Освтите эту стоянку богомольцевъ ярко-краснымъ пламенемъ огней и факеловъ, прорывающимся то тамъ, то сямъ по всей безчисленной толп. Вообразите себ восточный лунный свтъ, разлитый въ безоблачномъ сіяніи надъ всмъ этимъ, — и вы составите себ понятіе о вид, который представился мн, когда я взглянулъ съ вершины холма.

Жалобные звуки струнныхъ инструментовъ и флейтъ обратили мое вниманіе на скрытую святыню.

Я обернулся и увидалъ на утесистомъ помост фигуры трехъ людей. Въ средней фигур изъ трехъ я узналъ того человка, съ которымъ говорилъ въ Англіи, когда Индйцы появилась на террас въ дом леди Вериндеръ. Остальные двое, сопровождавшіе его теперь были, безъ сомннія, его тогдашніе товарищи.