По его лицу скользнула нерешительность, а затем он подошел к столу, закрыл дневник памяти и показал на оттиснутую на обложке птицу:
– Ты знаешь, что это лунный жаворонок?
По спине побежал холодок, и Софи покачала головой. Она почти не смотрела на обложку.
– Салдрин, – тихо произнес Алден. – Лунные жаворонки откладывают яйца в океан, и их уносит приливом. Птенцы вылупляются в одиночестве и учатся выживать без семьи. «Черный лебедь» называл так тебя. Проект «Лунный жаворонок».
Софи вцепилась в подлокотники кресла, потому что ей просто необходимо было держаться за что-то.
– Двенадцать лет назад мы поймали члена «Черного лебедя» и прощупали его разум.
– Прентиса, – уточнила Софи.
Алден кивнул.
– Прентис был Хранителем «Черного лебедя», и Совет приказал Квинлину прощупать его воспоминания. В процессе Прентис сошел с ума, поэтому Квинлину удалось выудить лишь обрывки информации – нить твоей незарегистрированной ДНК и кодовое название: «Лунный жаворонок». Ты была их яйцом, выброшенным в людское море в надежде, что ты выживешь.
Слова причиняли боль, льдом проваливаясь в желудок. Они совпадали с тем, что уже рассказал ей Тирган, но сейчас было куда хуже. Так это она проект «Лунный жаворонок»?!
– Значит, мои родители из «Черного лебедя»? – спросила она.
– В какой-то мере… – Он впился пальцами в ткань плаща. – Дело в том, Софи, что я не знаю, есть ли у тебя родители – в обычном понимании этого слова. Думаю, «Черный лебедь» создал тебя, преследуя пока неизвестную нам цель. После того как мы тебя нашли, я кое-что выяснил. Твои родители долго не могли зачать ребенка, поэтому они ходили к специалисту по бесплодию. Полагаю, врач был членом «Черного лебедя», выдающим себя за человека, и смог вживить твоей матери эмбрион, чтобы мы не узнали о твоем существовании.
Софи попыталась понять смысл сказанного, и комната закружилась.
– Зачем?
– Ты особенная, Софи. Твою ДНК изменяли. Поэтому у тебя карие глаза и такие выдающиеся телепатические способности. Они же дали тебе фотографическую память, чтобы было легче изучать и запоминать сведения – например, шифрованные руны и тайны Совета, – и непроницаемый разум, чтобы об этих сведениях никто не узнал. Полагаю, что поэтому у тебя и случилась аллергия. Лимбиум оказывает воздействие на разум, а твой разум отличается от нашего – и не просто на уровне талантов. На генетическом уровне.
Она замотала головой, будто желая вытряхнуть новую информацию.
– Так я мутант?
– Не мутант. Аномалия.
– Это одно и то же.
– Все не так плохо, как звучит.
– С чего бы? Вы сказали, что какие-то сумасшедшие отступники создали меня и спрятали как их секретное оружие.
– Я не говорил, что ты их оружие. Я не знаю, зачем тебя создали или почему хотели, чтобы я тебя нашел, – он грустно улыбнулся, увидев, что ее глаза округлились. – Можно не сомневаться, что именно они прислали мне статью о тебе. Наверняка, они ее и написали: вряд ли слово «одаренная» в заголовке – совпадение. Они даже выжгли свой символ вокруг твоего города, чтобы привлечь наше внимание.
Софи помассировала виски. Новости становились все хуже и хуже.
– И что это значит?
– Значит, что тебе нужно быть очень осторожной, – он указал на книгу по пирокинетике. – Они явно стараются тобой манипулировать. Зачем – неизвестно. Но они уже заставили тебя нарушить закон и собрать Квинтэссенцию, и в следующий раз Совет может не быть столь снисходительным. Так что пообещай: что бы тебе ни прислали, что бы ты ни услышала, что бы ни вспомнила – сразу иди ко мне, как и сегодня, и только ко мне. Обещаешь?
Ее душил настолько сильный страх, что она едва выдавила из себя короткое «Да». Ее и без того пугали тайны, хранящиеся в ее голове. При мысли о том, что ее создали и контролировали словно марионетку, по всему телу бежала дрожь.
Не говоря уж о том, что теперь можно и не надеяться на нормальную жизнь. Кто будет с ней, с аномалией, дружить?!
Алден обнял ее.
– Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
Она уткнулась носом в его плащ и сглотнула всхлип, рвущийся из груди. Она была сильнее этого и не могла позволить себе потерять голову. Софи засунула все страхи подальше и сосредоточилась на более серьезной проблеме.
– А если огонь – это действительно Вечное пламя? Он желтый, да – прямо как в книге?
– На цвет пламени многое может повлиять. Я разберусь. Прошу, поверь, я справлюсь.
Еще несколько мгновений Софи грелась в его объятиях, а потом отстранилась.
– Ладно.
Алден отдал ей дневник, и она невольно поглядела на серебряную птицу, чье название теперь было ей известно.
– Все записывай – и никому не позволяй увидеть содержимое. Эта формула крайне секретна, но пусть она останется у тебя – вдруг появятся новые воспоминания. Понимаешь?
– Не волнуйтесь. Я никому не показывала, даже Грейди и Эдалин.
При упоминании их он нахмурился:
– Вы все еще злитесь, что Грейди отказался помочь?
– Я просто… разочарован. Но что сделано, то сделано, – он сжал ее ладони. – Все будет хорошо. Помни об этом, что бы ни случилось.
– Постараюсь, – Софи глянула в окно на пурпурное сумеречное небо. – Мне пора домой. Не хочу их волновать.