Львиная доля серой мышки

— Так перфоратор грохочет, — объяснила домработница.

— Сейчас тихо, — возразила хозяйка.

— А и правда, — смутилась Надежда.

Я пошла в гардеробную, завидуя Сан Санычу, который сейчас, сидя за столом, вкушает из фарфоровой чашки кофий со сливками, потом ляжет на диван, зароется в теплый плед и проспит до полудня. И весь день у кота пройдет лучше некуда, ну разве что придется воспитывать бульдожек. А я понесусь к восьми утра беседовать с Лесей, потом до вечера буду бегать по делам, и о кофе со сливочками мне придется только мечтать, потому что от этого напитка самая мощная часть моего организма (не подумайте, что это мозг) становится все шире и шире. А у британца никаких угрызений по поводу того, застегнутся ли на нем джинсы, нет. Так кто из нас счастливее? Госпожа Сергеева или Альберт Кузьмич?

Отчаянно зевая, я влезла в платье. Визит в лабораторию к Любе временно откладывался, чулки снимать пойду к ней после встречи с дочерью Владимира и Ксении.

Глава 19

— Да, я посещала бабушку и Гену, — сказала Леся, — но не дружила с ними. Мне трудно объяснить вам, какие нас связывали отношения. Ну… просто я жалела их. Раньше в детстве я знала, что у папы есть мать, и она иногда к нам прибегала, но потом перестала. Как-то раз я спросила: «Почему мы с бабушкой не дружим?» Отец рассердился, буркнул: «Не твое дело». А мамочка объяснила: «Бабушка Лена пьяница, она с папой, когда тот ребенком был, плохо обращалась, била его, не кормила, сама много раз замуж выскакивала. У нее один сын совсем маленьким от плохого обращения заболел и умер».

Леся начала накручивать на палец прядь светлых волос.

— Я очень ее несчастного ребенка пожалела и обрадовалась, что папа жив остался.

— А с Егором и Мартиной вы общались? — поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не чихнуть из-за того, что в комнате сильно пахло необычным парфюмом — с яркими нотами цитрусовых, корицы, ванили и еще каких-то специй.

Олеся прижала ладошки к груди.

— Родители с ними не встречались, я была в курсе, что у папы есть братья и сестра, но ни с кем из них не виделась. Не подумайте, что я злая, просто в голову не приходило, я маленькая еще была. А потом…

Девушка нервно сцепила пальцы.

— Не волнуйся, — успокоил ее Илья, — просто расскажи.

— Гена стал наркотики принимать, и мои родители сначала этого не знали. Только не подумайте, что они невнимательные… — прошептала Леся и шмыгнула носом. — У меня лучшие на свете мамочка и папочка были. В том, что случилось, только я виновата. Да, одна я!

— Это неправда, — отрезал адвокат.

— Нет, дядя Илья, — строго произнесла девочка. — Татьяна, я сейчас все вам расскажу.

— Слушаю, — кивнула я.

Олеся выпрямилась и завела рассказ.

…Владимир и Ксения постоянно пропадали на работе, однако няни или помощницы по хозяйству они не держали, не хотели, чтобы в квартире находился посторонний человек. Ксюша делала обед на несколько дней и оставляла его в холодильнике. Гене вменялось в обязанность привести младшую сестру из школы и накормить ее. Мальчик вовсе не радовался этому заданию, у него после уроков были свои планы, поэтому он строго сказал сестричке:

— Ты уже большая, сама до квартиры дотопаешь. И суп в микроволновке разогреть сможешь. Только матери не говори, что я не отвел тебя домой. Наябедничаешь — станешь предательницей, и я навсегда с тобой раздружусь.

Леся, конечно, согласилась, и долгое время родители понятия не имели, что девочка одна возвращается домой и сама еду разогревает. Гена приносился вечером, иногда за пять минут до появления матери, и изображал, будто сидел за уроками весь вечер. Хитрый подросток всегда выходил из школы вместе с Лесей, все учителя поэтому считали мальчика прекрасным братом, который нежно заботится о маленькой сестренке. Но, отойдя от школы и свернув за угол, Гена говорил девочке:

— Усе, я помчался. Ковыляй в квартиру.

И убегал в глубь квартала серых пятиэтажек, а Лесенька спешила в отчий дом. Она с младых ногтей была чрезмерно ответственна, училась на одни пятерки, садилась делать уроки без понуканий.

Но один раз заведенный порядок был нарушен. Когда Гена на пороге школы схватил сестру за плечо, она даже сквозь платье ощутила, что у брата лихорадочно горячая рука. Потом ладонь стала ледяной. Во дворе Гена сильно побледнел, вспотел, затрясся в ознобе, а метров через сто ему стало совсем плохо.

— Заверни за магазин… на лавочку помоги сесть, — с трудом выговаривая слова, попросил он Лесю.

Сестра дотащила Гену до скамейки, стоявшей в чужом дворе. Гена рухнул на сиденье и, лязгая зубами, приказал:

— Беги в дом, где на первом этаже булочная… Вот он, слева… Квартира сорок… пес… попроси лекарство… Скажи, Гене надо, ломает его… Деньги отдам завтра…