Львиное Око

После отъезда из Вены и возвращения в 1909 году в Берлин меня направили в Каракас. Правительства похожи на строгих отцов. Если вы малость поразвлекались, скажем, имели должность в столице большого государства, вам непременно нужно дать возможность замолить грехи. Каракас оказался дырой, и даже германской секретной службе, интересующейся всем на свете, не было никакого дела до грошовых революций, то и дело вспыхивавших в этой дремучей стране. Я так опустился, что схватил дурную болезнь, с которой пришлось немало повозиться.

Оттуда я попал в Константинополь — порочный, кишащий беднотой, неописуемо грязный город. Этот восточный бордель, рассадник крамолы я нашел восхитительным.

Франция и Россия по-прежнему использовали допотопные методы подкупа должностных лиц. Несмотря на голод в России и социальные бунты во Франции, правительства этих стран перекачивали потоки золота в сундуки великого визиря и чиновников сераля. Десятки подкупленных кокоток соблазняли разряженных как павлины офицеров полков султана. Вместо того чтобы очутиться далеко за пределами веселого Стамбула, эти проигравшиеся в пух и прах негодяи продавали все, что им было известно. Но какой прок от продажных евнухов или военных секретов, если власть переходит из рук в руки? Ни умные французы, ни романтические русские не понимали, что в период революции ни один человек, которого вы можете купить, не стоит этих денег.

Мы, тевтоны, вели более мудрую политику, которой обязаны кайзеру Вильгельму II. Возможно, оттого, что я был все еще холостяком, за Высокой Портой и ее интригами я наблюдал пристальным холодным взором. Многие турки старшего возраста, как и их жены, были истеричными. (Для того чтобы турчанки всегда оставались неудовлетворенными, у них удаляют клитор.) Друзей я выбирал из числа так называемых младотурок, часть которых успела проникнуть в правительство султана. Когда начнется война, Турция после некоторых колебаний, я был убежден, поддастся чувству ненависти и выступит со своей устаревшей армией на стороне кайзера, поскольку Великобритания была ее традиционным союзником, а Россия исконным врагом. В Турции ненависть сильнее любви. Она будет воевать вместе с врагами ее врагов.

Я также выдвинул блестящее предположение. Во время поездки в глубь страны я познакомился с никому неизвестным офицером с плотно сжатыми губами по имени Мустафа Кемаль и заметил, что нам, сотрудникам германской разведки, следует наблюдать за ним. Впоследствии он отличился в Галлиполи.

Когда обстоятельства и каприз королевы Вильгельмины вынудили меня вернуться в 1912 году в Берлин, «дядюшка Гельмут» был не на шутку раздосадован.

— Achmeingott [90], — огорчился он. — Вы отлично поработали на Среднем Востоке. На кой дьявол нам еще один голландец в Берлине?

В марте 1913 года мы сидели у него в кабинете и обсуждали, что нам делать с Мата Хари. Гастроли ее в «Винтергартене» закончились, и она находилась у меня на содержании. Я утверждал: чтобы она смогла оказаться полезной, необходимо вкладывать в нее много денег. Где, как не в «Адлоне», этом гнезде иностранцев и шпионов, она могла бы развернуться!?

Сколько же она стоила? Не секрет, что некоторые из наших высокопоставленных чиновников включали своих любовниц в списки агентов и содержали их за счет казны, но я не принадлежал к числу таких избранных. Не предупредив Герши, я внес ее в платежную ведомость как агента Х-21, но для этого понадобилось согласие самого Краузе.

Адам фон Рихтер не одобрял подобную затею. Прежде всего, он был чистоплюем. Во-вторых, он презирал меня. В-третьих, он был слабаком.

«Дядя Гельмут» еще не решил, как быть.

— Вы действительно полагаете, что в случае войны сможете получить направление во Францию и взять ее с собой?

— Когда начнется война, — поправил его Адам.

— Думаю, да. У меня есть на то основания. А если я зарекомендую себя как ее покровитель, то смогу наилучшим образом использовать ее. Признаюсь, на это понадобится время, сударь, но ведь мы, как правило, действуем с дальним прицелом.

А у немцев были большие планы. События в Марокко показали, что Англия, на первый взгляд, поддержит французов, однако я был одним из немногих, кому стало известно о состоявшемся недавно секретном совещании в Шварцвальде.

В нем участвовали виконт Холдейн и Уинстон Спенсер Черчилль, с одной стороны, и герр фон Киндерлен Вакстер, генерал фон Геринген, адмирал фон Тирпиц и Мориц фон Ауффенберг — с другой. У наших агентов сложилось впечатление, что им удалось убедить британских представителей, в чем на самом деле состоят интересы Англии. Оба государства обладают такой мощью, что гибель Германии означает и гибель Англии. Действуя же, совместно, они смогут решить судьбы мира. А продолжающиеся разговоры о войне между обеими этими державами имеют единственной целью пустить пыль в глаза третьим странам.