Львиное сердце

Тут Баженов заметил, что у его напарника такой вид, будто он вот-вот грохнется в обморок. Боб еще больше побледнел, стал даже каким-то зеленоватым, и странно дышал…

– Боб, ты чего? – испугался он, а потом вспомнил. Инга что-то говорила…

– Боб, ты что, крови боишься? – спросил он.

– Да, – сдавленным голосом ответил тот. – У меня гематофобия. Но я с ней борюсь. – И он глубоко задышал, стараясь унять тошноту.

Взбодрить его, что ли? Да нет, сейчас не до того…

– Давай я сам перевяжусь…

– Да я уже закончил. – Боб поднялся и, пошатываясь, отошел от Баженова. Он достал бутылку с остатками воды и тщательно вымыл руки, а потом сообщил:

– У тебя слепое ранение. Пуля где-то застряла, ее придется удалять.

При этом он не оглядывался на Баженова, наверное чтобы не видеть окровавленной одежды. Он понял это и натянул куртку. Потом, стараясь отвлечь Боба от его фобии, заговорил:

– Почему ты не дал мне его догнать? Я бы его взял. Теперь вот ищи ветра в поле!

Боб оглянулся. Увидев, что Баженов в куртке, он подошел и сел рядом.

– Скорее всего не ты бы его взял, а он бы тебя пристрелил. Вот бы Инга обрадовалась!

Они оба перевели глаза на неподвижную Ингу. Баженов поймал глазами биение жилки на шее.

– А вдруг она недотянет? – тоскливо спросил он. – Где они, спасатели эти? Сто лет уже прошло!

– Дотянет, – уверенно сказал Боб. – Это только кажется, что много времени. Они скоро будут, не переживай. И урода этого поймают: я Сарычеву сообщил, что преступник сбежал, они объявят план «перехват». Приметы я описал – конечно, те еще, но все равно, рано или поздно он попадется и теперь уже не отвертится, тут много его биологических следов осталось!

– Слушай, – запоздало удивился Баженов. – А чего он вообще побежал-то? Я только сейчас подумал. Мог бы нас перестрелять, и все!

– Ты вообще сначала делаешь, а потом думаешь, – устало сказал Боб. – Попер с голыми руками на пистолет…

– Опять хочешь сказать, что я дебил?

– Сказал бы… – Он вздохнул еще глубже. – Только если бы ты не попер на него, он бы Ингу пристрелил. Как сказал великий пролетарский писатель Максим Горький: «Безумство храбрых – вот мудрость жизни!» Так что ты поступил мудро, респект тебе!

– Ты ведь тоже не отлеживался, – пробормотал Баженов, до глубины души удивленный и порядком смущенный.

Пожалуй, впервые за все время знакомства с Бобом он слышал от него добрые слова в свой адрес.

– Я‐то вот как раз думал, – признался Боб. – Только ничего толкового придумать не смог. И если бы ты не рванул, я бы так и продолжал. А пока я думал, Инга погибла бы. А вот ты попер, не думая, и он тебя испугался. Ты еще спрашиваешь, почему он побежал! Это ж психическая атака была! Любой бы струсил!

– Он, наверное, думал, что кроме нас с тобой здесь есть еще люди, а устраивать массовую бойню не входило в его планы…

– Может быть, и так…

Они надолго замолчали. Солнце уже скатилось так низко, что касалось верхушек деревьев. Птицы примолкли, даже вороны куда-то убрались. Листва на деревьях едва колыхалась под слабым ветерком. Наступал тихий вечер…

Баженов сидел и думал: когда же придет помощь, успеет ли? Инга по-прежнему была неподвижна, только ниточка пульса и слабое, редкое дыхание говорили о том, что она еще жива. Боб просматривал видео, которые он наснимал на свой смартфон. Время от времени он останавливал кадр, увеличивал его, двигал туда и сюда, разглядывал и с досадой бормотал что-то себе под нос. Баженов подумал: за этот безумно длинный день между ним и Бобом было всякое, но все-таки хорошо, что этот вредный парень сегодня оказался с ним рядом и, наверное, даже спас ему жизнь, сбив с ног и не дав преследовать вооруженного преступника. Надо поблагодарить его, только это будет как-то сентиментально, не по-мужски. Нет, надо просто запомнить, что за ним, Баженовым, должок…

– Нет, это надо ж так морду завесить! – воскликнул Боб, оторвавшись от экрана. – Ни глаз не видно, ни ушей! Кончик носа торчит – и все!

– Знаешь, что я подумал, Боб, – немного невпопад сказал Баженов. – Хорошо, что эта пуля застряла во мне. Теперь, когда ее извлекут, мы сможем ее сравнить с той, которую выковыряли из дерева. Хотя я и так уверен, что они одинаковые.

Боб внимательно посмотрел на него, и в его круглых глазах мелькнула усмешка.

– Леха, ты таки не дебил, – сказал он. – Ты супердебил! Или, как говорит моя девушка, супчик!

– Похоже на то, – согласился Баженов.

…Отдаленный шум и голоса они услышали, когда ожидание стало почти нестерпимым. Звуки донеслись с той же стороны, откуда пришел человек в бейсболке, – от березняка. Скоро между деревьями замелькали человеческие фигуры. К ним подходила группа людей, а впереди двигался высокий, худощавый мужчина, в котором Баженов узнал Сарычева. Почти одновременно в небе зарокотал мотор, и над ними, вынырнув из-за леса, завис вертолет. Они встали и замахали руками – Боб обеими, а Баженов одной…