Магия отступника

По лицу Оликеи пробежала рябь удивления. Как видно, она еще не до конца осознала, что теперь имеет дело с мальчиком-солдатом, а уступчивый Невар Бурвиль остался вне пределов ее досягаемости. Она облизнула губы и на мгновение задумалась.

— Да. Хорошо. Вскоре мы о тебе позаботимся. — Она чуть замешкалась и осторожно добавила: — Если кто-то захочет с тобой поговорить, скажи им, чтобы подождали, пока твоя кормилица тебя накормит.

— Конечно, — ответил он, словно ничего другого ему не могло прийти в голову.

И они расстались. Оликея поспешила к рядам, где продавали еду, а мальчик-солдат свернул с дорожки в сторону заманчивого моря.

Глава 15

Приглашение

Он прошел по серому песчаному берегу к более темным камням и безошибочно нашел место, где между гладкими валунами плескались мелкие лужицы, оставшиеся после прилива. Скудное осеннее солнце не слишком-то согрело воду, но я не сомневался, что она все равно намного теплее волн, накатывающих на берег.

Он тяжело опустился на камень и с кряхтением стянул новые сапоги, а следом и шерстяные носки. Мои ступни еще никогда не казались мне настолько далекими от тела, как в тот момент, когда он наклонился над своим огромным животом, чтобы до них дотянуться. Ему даже пришлось задержать дыхание, так сильно он сдавил при этом грудь. Он небрежно швырнул сапоги и носки в сторону и со стоном выпрямился. Затем глубоко вдохнул и медленно опустил ноги в воду.

Ножной ванной ему послужила лужа, оставшаяся после прилива, обрамленная темными водорослями и кишевшая таинственной жизнью. Когда его стопы погрузились в нее, цветы на дне внезапно закрылись и попрятались. Я никогда прежде подобного не видел и был несколько ошеломлен, но мальчик-солдат лишь весело рассмеялся и поглубже опустил ноги в ледяную воду. Задохнулся от холода и поднял их, потом снова погрузил и опять вытащил. И так несколько раз, пока вода уже не казалась ему настолько неприятной и он не поставил в нее ноги, чтобы они отмякли и отдохнули.

— Мы могли бы стать очень могущественными, — заговорил он вслух, вглядываясь в морской прибой.

Я съежился и замер, точно заяц в подлеске, притворяющийся невидимым.

— Если ты добровольно со мной объединишься, не думаю, что нам кто-нибудь сможет противостоять. Пойми: даже если ты не согласишься, рано или поздно ты все равно станешь моей частью. Толика за толикой ты будешь размываться и растворяться в моем сознании. Чем ты окажешься через год или пять, Невар? Досадным воспоминанием на окраине моего разума? Уколом горечи, когда я буду смотреть на своих детей? Приступом одиночества, когда что-то напомнит мне о твоей сестре или друзьях? Что ты выгадаешь? Ничего. Так давай стань частью меня прямо сейчас.

— Нет, — с яростью подумал я.

— Как хочешь, — беззлобно ответил он.

Мальчик-солдат обернулся и посмотрел на рынок. Раздувая ноздри, он с удовольствием вдохнул соленый воздух и ароматы пищи, от которых рот наполнился слюной. Он отдался размышлениям о жареной свинине, такой нежной, что сама падает с вертела, о запеченной до коричневой корочки дичи, приготовленной с морской солью и начиненной маленькими луковичками, о яблочном хлебе с орехами, сочащемся маслом. Он радостно вздохнул, наслаждаясь предвкушением, которое делало голод даже в чем-то приятным. Скоро он поест. Он будет есть с удовольствием, наслаждаясь каждым кусочком, его вкусом и ароматом, зная, что набирает силу и запасы магии. Он ожидал предстоящего ужина с простым и радостным удовлетворением, какого я никогда не испытывал. Я на миг позавидовал ему, но тут же мою зависть смыло волной его удовольствия.

Его ожидание закончилось. К берегу спускался Ликари, забегая вперед и возвращаясь, резвясь, точно собака, радующаяся давно обещанной прогулке. Должно быть, его торговля прошла удачно. На голове у него красовалась странная шапочка в красную и белую полоску, с длинным хвостом. На его конце была укреплена связка звонких колокольчиков. Следом шли двое юношей. Они несли длинную доску, словно носилки с раненым. А на ней стояли чаши, и миски, и накрытые крышками тарелки. При виде их мальчик-солдат сглотнул и не смог сдержать улыбки. За носильщиками с достоинством вышагивала Оликея. Она продала свои гернийские платья и теперь была в длинном свободном одеянии алого цвета, с широким ремнем, украшенным серебряной клепкой. С каждым шагом поблескивало и серебряное шитье на ее черных сапогах. За ней следовали трое слуг с ее покупками. Мальчик-солдат с удовольствием наблюдал за приближающимся шествием.

Впрочем, он был не одинок в предвкушении пира. Крупные серые чайки, завидев еду, закружились над пляжем, норовя оказаться над носилками. Их хриплые вопли заглушали прибой. Одна, посмелее остальных, нырнула вниз, пытаясь стащить кусок из чаши, но Оликея громко закричала, и чайка взлетела выше.

Ликари углядел мальчика-солдата и, радостно улыбаясь, помчался к нему. Подбежав, он упал на землю рядом с ним.

— Мы приготовили тебе пир, великий! — задыхаясь, выговорил он.