Магия шипов

Натаниэль открыл рот, чтобы возразить, но промолчал. Ее взгляд упал на его губы, и этого было достаточно, чтобы все вокруг них изменилось. Ее бросило в жар от осознания того, как близко они стояли друг к другу. Глаза Натаниэля расширились, а зрачки потемнели.

Он сделал резкий шаг назад, затем повернулся и ухватился за ручку двери. Быстро придя в себя, Элизабет задержала Натаниэля прежде, чем он успел захлопнуть прямо перед носом.

– Что имел в виду Сайлас, когда сказал, что я тебе небезразлична? – вызывающе спросила она.

Волосы, упавшие на лицо Натаниэля, скрыли выражение его глаз, оставив видной лишь скулу.

– Уж ты-то должна была придумать что-нибудь получше, чем поверить демону.

Он был прав. Что бы подумала Наставница, если бы увидела Элизабет, нашедшую пристанище в доме мага и его демона? Потрясенная этим озарением, она разжала пальцы. Дверь дернулась, вырвавшись из ее хватки, но Натаниэль не захлопнул ее, как она ожидала, – та закрылась с тихим щелчком. Когда звук его шагов стих, девушка села на пол и потерла глаза костяшками пальцев. Она пыталась избавиться от призрачного образа Наставницы в сознании.

Раньше ей было так просто отличить правильные поступки от неправильных. Хранители следовали простому закону: защищать королевство от магии демонов и никогда не связываться с колдовством. Но что ей оставалось делать, когда закон обратился против нее? Не прими она помощь Сайласа, то погибла бы, и тогда любая надежда на разоблачение Эшкрофта была бы потеряна вместе с ней. Несомненно, ее долг состоял в том, чтобы восстановить справедливость любой ценой.

Сомнения мучили ее, как тошнота. Возможно, все эти мысли означали, что ей не быть хранителем. Даже если и так, Элизабет отказывалась отступать. Ей необходимо найти копию «Дьявольского кодекса», и нет лучшего места для этого, чем дом чародея.

Глава восемнадцатая

Изумрудный свет лился сквозь щель под дверью, озаряя пыль и отпечатки на дощатом полу. Элизабет осторожно двигалась по коридору. Последние несколько часов она провела, изучая поместье. И после заглядывания в бесчисленные нежилые комнаты, полные мебели, укрытой чехлами, наткнулась на ту, что была спрятана в самом углу первого этажа. Натаниэль заперся в ней и проводил там какие-то магические эксперименты: время от времени она слышала, как он что-то передвигал или бормотал какие-то заклинания. Девушка прождала полдня, но мужчина так и не вышел оттуда. Ее терпение подходило к концу.

Взгляд вниз на холл поместья подтвердил догадки Элизабет о том, что дом был, как всегда, пуст. Ни Сайласа, ни слуг. Наконец, она собрала всю свою смелость и постучала в дверь.

– Я думал, ты не вернешься раньше ужина, – непринужденно произнес Натаниэль. – Что ж, входи скорее. Мне нужно узнать твое мнение по поводу… – Он обернулся на звук открывшейся двери, и его лицо тут же обрело оттенок недовольства. – Скривнер.

Элизабет не ответила, открыв рот и уставившись на окружающую ее обстановку. Дверь открылась вовсе не в комнату – за ней был лес. Натаниэль стоял посередине покрытой мхом опушки, земля вокруг него пестрила желто-зелеными вспышками света, отбрасываемого сквозь иголки огромных сосен. Бабочки величиной с блюдца облепляли их стволы, размахивая переливающимися бирюзовыми крыльями. В воздухе разливалось пение птиц. Лес казался бесконечным, его глубины скрывались в клубах тумана, за которым то здесь, то там проступали темные далекие холмы и белоснежные струящиеся ручьи.

Душа Элизабет словно воспарила ввысь, когда она сделала шаг из одного мира в совершенно другой. Девушка вдыхала аромат мха и сока растений и любовалась, как зеленый свет струится сквозь пальцы ее поднятой руки.

Какое-то время Натаниэль смотрел на нее, не говоря ни слова. Затем его рот исказила горькая улыбка.

– Не приходи в слишком большой восторг – все это нереально. Видишь? Это всего лишь часть моей иллюзии для Королевского бала.

Он взмахнул рукой, и все вокруг смазалось, словно потекшая картина из акварели, которую повернули набок. Элизабет моргнула, наблюдая, как папоротник превращается в клочья зеленого тумана, а бабочки исчезают словно лопнувшие мыльные пузыри. Вскоре пропало последнее дерево, и вместо леса она оказалась стоящей у входа в кабинет.

Он не имел ничего общего с тем, что был в поместье Эшкрофта, да и вообще с любой комнатой, в которой ей доводилось бывать прежде. Кабинет казался просто удивительным. В нем едва можно было ступить, не опрокинув что-нибудь. Везде лежали бумаги, скрепленные странными штуковинами из бронзы и стекла. Глобус, инкрустированный драгоценными камнями, блестел в углу на подставке из латуни. Скелет огромной птицы свисал, подвешенный на тросах где-то высоко над головой Натаниэля. Потолок, за которым виднелось небо, уходил туннелем вверх на целых пять этажей, пропуская в кабинет солнечные лучи. А на полках, увивающихся вдоль стен, досягаемые только с помощью лестницы…

Лицо Элизабет засияло.

– Гримуары, – выдохнула она, приходя еще в больший восторг, чем прежде.

Лицо Натаниэля приобрело странное выражение.