Магнус Миллион и Спальня кошмаров

Свен Мартенсон повёл Магнуса по торжественной лестнице, не преминув бросить ещё один взгляд на Алисию Оппенгейм и её свиту, после чего тех снова загородила толпа. Просторные фойе театра были пусты, вся охрана была выставлена у входа для проверки пригласительных билетов. Приоткрыв дверь одной из лож, Мартенсон втолкнул Магнуса внутрь.

– Ну как, ты согласен? – сразу накинулся он на мальчика с вопросом.

– Вы о чём?

– О задании, которое я тебе поручил. Ты ведь поэтому здесь?

– У меня есть заботы посерьёзнее, чем следить за профессором Оппенгеймом! – воскликнул Магнус. – В лицее творится что-то ужасное, и…

– И?.. – поторопил его Свен Мартенсон.

– И я ещё не понял, можно ли вам доверять.

– Ты прав, – ответил Свен. – Мне бы следовало начать с самого начала. Ну что ж, смотри. – Он залез во внутренний карман смокинга, вынул оттуда тоненький блокнот и протянул его Магнусу. – Аккуратнее с ним. Он мне очень дорог.

Наверное, когда-то этот блокнот был очень изящным. Размером он был не больше игральной карты – такой легко можно спрятать в карман женской одежды и не измять. Розовая обложка поблёкла, чернила тоже. На каждой странице стояла дата, а затем – нечто вроде списка разнообразных загадочных названий: «Мазурка… Шотландский… Фокстрот…»

– Узнаёшь почерк?

– Откуда у вас это? – спросил Магнус, чувствуя, что бледнеет.

Хотя в ложе царил полумрак, сомнений быть не могло: в блокноте писали тем же быстрым и элегантным почерком, которым была подписана на форзаце книга «Три мушкетёра».

– Это её бальная книжка, – объяснил Свен Мартенсон.

– Каким образом в ваши руки попала бальная книжка моей матери? – повторил свой вопрос Магнус неожиданно резким голосом.

– Я её не украл, уверяю тебя. Посмотри.

Он раскрыл книжку на первой странице, где было всего несколько слов, но они произвели в душе Магнуса эффект, сравнимый со взрывом мощнейшей бомбы.

Эта книжка принадлежит Элизе Мартенсон.

– Мартенсон? – повторил Магнус. – Элизе Мартенсон?

Свен аккуратно закрыл блокнот и погладил его выцветшую обложку.

– Мартенсон – это девичья фамилия твоей матери, Магнус. Так её звали до того, как она вышла замуж за твоего отца.

Магнус не сразу отреагировал на эту фразу.

– То есть вы…

– Её брат.

Порой интуиция подбрасывает подсказки, но нам недостаёт времени, упорства или ума задуматься над ними, и истина так и не открывается… Накануне, начав листать «Трёх мушкетёров» и обнаружив там инициалы «Э. М.», Магнус немного удивился, ведь книга принадлежала матери в детстве, когда она ещё не звалась Элизой Миллион. Но он лениво отмахнулся от этой несостыковки.

За буквами «Э. М.» скрывалось имя Элизы Мартенсон, а не Элизы Миллион. Но, может, он предчувствовал нечто подобное, не признаваясь самому себе? Особенно с тех пор, как госпожа Карлсен проболталась о каком-то дяде, которого он не знал.

В любом случае переварить подобную новость было непросто, и Магнус некоторое время не мог вымолвить ни слова и только яростно чесал затылок.

– Теперь ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя – тебя, и никого больше – в тот день, когда ты явился к нам на манифестацию?

– Почему же… – смог наконец выдавить Магнус. – Почему вы сразу не рассказали?

– Да, ты прав, так было бы честнее. Но я не знал, что тебе рассказывали обо мне и как ты отнесёшься, если узнаешь, кто я.

– Не хочу вас огорчать, но я вообще не знал, что у меня есть дядя.

Свен горько усмехнулся:

– Я не удивлён. С тех пор как умерла Элиза, ну, то есть, я хотел сказать, с тех пор как умерла твоя мать, меня объявили персоной нон грата[5] не только в вашем доме, но и во всей Сильвании. Мне пришлось уехать из страны, и на бумагах меня и по сей день здесь как бы не существует. Я – иностранец в своей отчизне, Магнус.

– Но почему? Что произошло?

– Это тоже долгая история. Ты уверен, что хочешь её выслушать?

– Да я скоро лопну от загадок и вопросов. Объясните мне, пожалуйста, всё раз и навсегда.

– Хорошо понимаю твоё раздражение, – сказал Свен, усаживаясь в кресло. – Но когда ты всё узнаешь, ты согласишься, что мне необходимо соблюдать осторожность. – Он достал портсигар, повертел в руках и снова убрал в карман. – Ну что ж, слушай.

23. Другая Элиза М.

– Для начала прими к сведению, что наш род – один из старейших в Сильвании. Среди множества напастей, которые выпали на долю Мартенсонов, последней стал мой отец: жестокий человек, азартный игрок, сделавший несчастной мою мать и растративший за несколько лет всё, что осталось от семейного состояния… С юных лет нас с Элизой отсылали в ужасные заграничные интернаты. В конечном итоге так было даже лучше: чем дальше мы находились от отца, тем лучше себя чувствовали. Если коротко, мать умерла от горя – и я виню отца в её смерти. Сам он вскоре после этого покончил с собой. Нет-нет, не из-за раскаяния, а то ли из-за карточного долга, то ли из-за любовницы, никто толком не знал. Нам с сестрой не было ещё и двадцати лет, когда мы узнали, что такое разорение и кто такие кредиторы. Вот тут-то Элиза и познакомилась с Рикардом Миллионом, самым богатым холостяком страны.