Магнус Миллион и Спальня кошмаров

От последней фразы Магнуса передёрнуло.

– Вы же не хотите сказать, что…

– Что она вышла за него ради денег? Нет, мой мальчик: Элиза была слишком цельной натурой, чтобы опуститься до такой сделки с совестью. Она искренне, всей душой полюбила твоего отца. Но она была слишком молода и бедна. Богатства Миллионов пришлись как нельзя более кстати. В начале замужества она наслаждалась вдруг обрушившейся на неё роскошью и ни в чём себе не отказывала, как будто желала наверстать упущенное за ужасные годы, проведённые в пансионе. Можешь мне поверить, в высшем свете Гульденбурга никто ей в подмётки не годился: у неё были самые элегантные туалеты, самые изысканные духи, самые дорогие украшения…

Он поморщился при этом воспоминании, как будто не знал, как совместить в себе восхищение красивой и умной сестрой и осуждение легкомысленного стиля жизни, который она вела.

– Она могла бы продолжать в том же духе: быть богатой и расточительной женой. Но в один прекрасный день всё разом изменилось, после того как она побывала в Нижнем городе. Я изучал тогда медицину, и вместе с товарищами по учёбе мы открыли в Нижнем что-то вроде диспансера, где бесплатно консультировали больных. Для неё этот визит стал настоящим потрясением: она обнаружила, что всё это время совсем рядом с ней существовали нищета, грязь и разруха… Это открытие ранило её до глубины души. Она тщетно силилась понять, как могут две трети населения жить в такой бедности, когда мы – такая богатая, прямо-таки чудовищно богатая страна?

Сомнений не оставалось: сейчас, когда Свен Мартенсон был взволнован своим рассказом, стало видно, что взгляд у него такой же печальный и напряжённый, как и у матери Магнуса на фотографиях в альбоме, который он получил на Рождество.

Свен тем временем продолжал:

– Её образ жизни полностью переменился. Она стала финансировать диспансер, занялась строительством приютов для бездомных и стала пользоваться своим влиянием и влиянием твоего отца, чтобы улучшить условия жизни в Нижнем городе. Именно для этого она и выучилась водить машину и самолёт: чтобы ни от кого не зависеть. Она была женой богатого человека и считала, что её долг – сделать так, чтобы от этого выиграло как можно больше людей, нуждающихся в помощи.

– А он? – спросил Магнус, потрясённый услышанным. – Мой отец?

– Он обожал её. Не всегда понимал, конечно, но защищал и поддерживал. Она нажила множество врагов… Сильные мира сего не любят, когда их заставляют испытывать угрызения совести. Она была так настойчива, что обратила на свою сторону даже великого герцога. Не теперешнего, а его отца, принца Атаназа. Он был тогда уже старик и позволял твоей матери всё, несмотря на жестокое сопротивление советников. С его смертью советники взяли власть в свои руки, но дать задний ход было уже поздно: диспансер пришлось закрыть из-за нехватки субсидий[6], однако остальные благие начинания сохранились. Например, в учебные заведения Верхнего города и по сей день продолжают принимать сирот из Нижнего. Этим они обязаны твоей матери, Магнус. И если бы не авария, в которую попал её самолёт, одному Богу известно, сколько ещё добрых дел могла бы она совершить. – Свен наклонился поближе к Магнусу. – Я предупреждал, что это длинная история, – проговорил он с напускной весёлостью, будто хотел скрыть чувства, которые всколыхнули в нём воспоминания. – Красивая история с грустным концом.

– А вы? – протянул Магнус. – Почему вы…

– Почему я исчез? – спросил Мартенсон, снова горько усмехнувшись. – Деньги обладают безграничными возможностями, Магнус. Они защищали твою мать, а заодно и меня… Её исчезновение было на руку тем, кому выгодно оставить всё как есть. В один прекрасный день меня вдруг объявили опасным революционером. Диспансер рухнул под грузом долгов; на всё имущество, включая личные вещи, наложили арест… Вот этот смокинг, к примеру, Мимси пришлось «одолжить» у одного прославленного кутюрье из Верхнего города. Не волнуйся, завтра верну.

Притворная весёлость Свена ничуть не развеселила Магнуса.

– Не понимаю, – упорствовал он. – Почему мой отец перестал вам помогать?

– Когда умерла твоя мать, он чуть с ума не сошёл от горя. В один прекрасный день он просто не позволил мне войти к вам в дом, будто я был виноват во всём, что случилось. Я не держу на него зла, Магнус: никогда не знаешь, как отреагирует человек на трагедию. Он был без ума от твоей матери, и эта потеря его совершенно сломала. Видимо, работа, в которую он ушёл с головой, помогала спасаться от тяжёлых мыслей… Я устроился на службу в Западной Сильвании, и тут про меня сразу забыли.

– На службу к профессору Оппенгейму?

– Да. В лаборатории я и познакомился с его дочерью Алисией. А когда спустя два года захотел вернуться в Гульденбург, пограничные службы не пропустили: за время отсутствия меня лишили гражданства.

– Какие гады! – возмутился Магнус. – Вы же не сделали ничего плохого, наоборот!

– Мне очень приятно слышать это от тебя. Но я не из тех, кого легко остановить. К тому же в Нижнем городе живёт под вымышленным именем не один только Малрой Макколли.