Маяк в Борсхане

— Ковалев вызывает «Утес», — сказал я.

На этом моя работа закончилась. Не надо вертеть ручки настройки, напрягая слух, разбираться в тресках и шумах эфира, без конца повторять вызов — все сделает автоматика. А когда поймает ответный сигнал, очистит его от посторонних шумов и принесет мне. Оставалось только ждать.

Что может сделать Колосков? Прислать пару вертолётов с десятком бойцов и начать боевые действия на территории суверенной Борсханы? Ерунда. У него всего один вертолет, и тот, возможно, уже развалился. К тому же поведение ангольского пилота бесконечно далеко от неукротимой победной ярости берсерка, и если таков общий стандарт ангольских воинов, то вряд ли этот рейд станет победоносным. Да и не факт, что у самого Колоскова, несмотря на всю его бесшабашность, хватит решимости развязать очередную локальную войну. Это не местных военачальников за яйца хватать. За подобные штуки его, в лучшем случае, отправят военруком в какую-нибудь занюханную школу российской сельской глубинки. Это в самом лучшем случае! А то и в тюрьму.

«Кодан» издал короткий зуммер, и в хижине раздался отчетливый голос Колоскова. Судя по всему, он был еще трезв. Или почти трезв.

— «Утес» слушает! Кто вызывает?

— Кто, кто! Ковалев из метеоцентра!

— Едрена корень, Виталик, ты, что ли? — слышимость была прекрасная, как будто командир базы сидел со мной рядом.

— Нет, вождь Твала!

Услышав свое имя, вождь удовлетворенно кивнул.

— Ты где?! — продолжал задавать дурацкие вопросы командир базы.

— В п…! — раздраженно рявкнул я.

— Ты чё это? — обиделся Колосков.

— Да то! Меня захватили людоеды, грозят через десять дней сожрать! А твой черножопый пилот улетел, хотя у него был автомат!

— Так что, выходит, Муаб тебя бросил?! — взревел полковник. — А мне, сука, сказал — ты ушел и не вернулся… Я его, гада, сейчас же на второе упражнение поставлю!

— Да это дело десятое! Сейчас другое важно…

— Слушаю, говори!

— Сообщи в Москву, в разведцентр!

За такое нарушение конспирации положено увольнение без пенсии. Но любые дисциплинарные меры не шли ни в какое сравнение с перспективой быть съеденным. И сейчас мне было на них наплевать.

— Подполковнику Иванникову сообщи!

— Подожди, не пойму… Куда сообщить? В центр метеоразведки? Откуда там подполковники?

— Записывай телеграмму. «Олимп…»

— Какой олимп, едрена корень?

— Записывай, потом поймешь! «Олимп. Захвачен в Борсхане племенем нгвама. Приговорен к съедению…» Нет, не так, вычеркни. «Через десять дней буду подвергнут физическому уничтожению. Выполнение задания под угрозой. Нуждаюсь в помощи. Зевс».

— А-а-а, вот оно что…, — понимающе протянул Колосков. — Вон ты что за птица! Ну, ты даешь… А с виду, действительно, как эти трехнутые ученые… Ну, и куда это посылать?

— Отдай своему особисту, он знает.

— А где ты рацию-то взял?

— У них тут жил миссионер, потом, похоже, они его сожрали. Это его рация.

— Н-да, пацан, ты влип… Ладно, я все сделаю! Держись! До связи!

Я перевел дух и вытер пот со лба. Не знаю, поможет это или нет, но, по крайней мере, я сообщил о своем положении…

— Что сказал американский Президент? — поинтересовался вождь Твала. — Он недоволен?

Я нахмурился.

— Он очень рассердился. Никто не смеет брать в плен его подданных! И никто не смеет угрожать им смертью!

Вождь Твала и бровью не повел. Прищурившись, он долго смотрел мне в глаза. Пронзительно и испытующе. Сегодня он уже не походил на карнавального злодея. Твёрдый, спокойный и чуть насмешливый взгляд неглупого, много повидавшего человека, привыкшего к опасностям, знающего себе цену и готового на равных тягаться с Президентом Соединенных Штатов.

— Сердиться может тот, кто имеет силу, — веско произнес он. — Пусть покажет, что он силен, и мы окажем ему свои почести!

— Он покажет свою силу. А пока он приказал, чтобы я жил здесь, в этом доме, и разговаривал с ним по радио.

— Живи, — неожиданно легко согласился вождь. — У тебя осталось девять лун.

— А где хозяин всего этого? — я показал рукой вокруг.

— Он жив и здоров, — быстро ответил вождь Твала, отводя взгляд. — Он скоро вернется. Но ты с ним не встретишься…

— Хорошо бы! — искренне пожелал себе я.

За 17 дней до дня «Ч».

Североморск. Военно-морская база подводных ракетоносцев

Основная операция проводилась в ноль три часа. Пирс и прилегающая территория были оцеплены спецназом СЯС[14]. Шеренга бойцов в черном обмундировании, черных беретах, с черными автоматами, пули которых, по слухам, превышали мощность 120-миллиметровых орудийных снарядов, вытеснила вахтенных, дежурных, патрульных, — всех, кто обычно нес здесь ночную службу. Только командир крейсера, старший помощник и командир ракетной части стояли на мостике, внимательно наблюдая за происходящим.

В ярком свете прожекторов плавучий кран вытягивал из первой ракетной шахты «России» толстенную шестнадцатиметровую «РСМ-52» с десятью ядерными боеголовками индивидуального наведения. Когда огромный серо-зеленый цилиндр повис на тросах, центровка корабля изменилась, и крейсер слегка качнуло.