Махно. Полковая казна

Она, еще раз, внимательно посмотрела на меня, и погрузилась в чтение. Письмо было написано на трех листах с обеих сторон, поэтому чтение заняло не менее десяти минут. За это время я принес с кухни торт. Чай и посуда, были уже на столе. Закончив чтение, она долго молчала, устремив свой взор в пустоту. Затем она, как будто очнувшись, посмотрела на меня,

– Никита, Владимир пишет, что у Вас есть важная информация, касающаяся нашей семьи, – мягко спросила она.

– Да, но сначала, я хотел бы показать Вам, еще и фотографии Ваших родственников, – и передал ей несколько фото, где были запечатлены Елизавета Карповна, Владимир Леонтьевич с Агатой Николаевной. На одном фото был и я с Махно.

Попивая чай, Елена Нестеровна внимательно разглядывала снимки.

– Да, сходство поразительное. Он очень похож на моего отца, – пояснила она.

Отложив фотографии, Елена внимательно смотрела на меня, в ожидании дальнейшего разговора.

Я без обиняков рассказал ей о том, что Владимир Леонтьевич передал мне документы, которые указывали на место захоронения клада, о том, что он передал мне и кожаный лоскут с какими-то цифрами и знаками, принадлежавший в свое время Леве Задову, рассказал и о потайной комнате, где хранилась казна Махно. Поведал о том, что нашел клад, принадлежащий их семье. Озвучил я и сумму, которая по праву, принадлежит ей. Но эта информация не вызвала ни какого интереса у дочери Махно. С грустью в голосе она сказала, что ей это не нужно, да и что она будет делать с этими ценностями.

– Вы лучше расскажите мне о моих родственниках. Я помню, Маккольм рассказывал, что у меня есть еще тетя, Елизавета. Как она? Жива?, – с неподдельным интересом, попросила она.

Я сказал, что на одном из фото, Елизавета, и что она живет в Ленинграде, все по тому же адресу.

– Вы знаете, я всё-таки больше знаю о Владимире Леонтьевиче. К сожалению, на его долю, так же, как и на Вашу, выпала не легкая судьба, – начал я свой рассказ про ее брата, который затянулся более, чем на час. Все это время, Елена, с нескрываемым интересом слушала повествование жизненных перипетий, выпавших на долю Владимира Леонтьевича. Во время рассказа, она неоднократно прикладывала платок к глазам, из которых капали слезы.

– Как все таки, схожи наши с ним судьбы, – печально проговорила она, – Но, пожалуй, мне пора откланяться, уже довольно позднее время, – сказала она, вставая, – Мне бы хотелось еще поговорить с Вами о моих родственниках, если Вы не возражаете, – уже у самых дверей сказала она.

Мы договорились о встрече, и она ушла.

На следующий день, к назначенному времени, я пришел в кафе, которое предложила Елена. Обменявшись, при встрече приветствиями, мы не спеша перешли к разговору, о «… делах давно минувших дней …». Вначале я, подробнее, чем накануне, рассказывал ей все то, что узнал от Махно, начиная с его детских воспоминаний. Затем, как-то, само собой разумеющееся, я перешел к повествованию о себе, и закончил тем, как я нашел клад.

– Елена Нестеровна, если Вы отказываетесь принять все, причитающиеся Вам дивиденды, то хотя бы скажите, что я могу для Вас сделать. Вот Владимир с Агатой, решили переехать на черноморское побережье, в Краснодарский край. Может, и Вы, хотите переехать с ними?, – спросил я.

– К сожалению, я не «выездная». Да, и желания поменять место жительства, у меня не возникает, здесь похоронена моя мама, – пояснила она, – А что касается, Вашего предложения, то могу Вас заверить, что мне абсолютно, ничего не нужно. Я не испытываю ни в чем нужды, да и потребности мои, с годами, сведены к минимуму. Государство назначило мне достойную пенсию, которой мне с моим мужем, вполне хватает, – с грустью в голосе сказала она, – А с деньгами, которые Вы нашли, распорядитесь по своему усмотрению, – уже более мягким тоном предложила она.

– А впрочем, Вы могли бы сделать одно хорошее дело для нашей семьи. Но оно связано с определенными сложностями, – вдруг, как будто о чем-то вспомнив, сказала Елена, и немного погодя, начала повествование своей истории.