Макорин жених

Дмитрий Иванович заглянул на нижний склад леса. Там на эстакаде возились грузчики и

раскряжевщики. Поодаль, среди размятой поляны, стоял трактор с толкачом. Мотор у него

глухо урчал, казалось, трактор недоволен бездействием, сердится. У снегозащитного

заборчика прикорнул тракторист. Он курил. Воротник полушубка поднят, шапка нахлобучена

на самый нос. «Озяб бедный», – пожалел Дмитрий Иванович тракториста, тронул его за

плечо.

– Простуду схватишь, приятель.

Тракторист неохотно поднялся, поежился.

– Тут не только простуду – холеру всмятку схватишь...

– Долгонько полеживаешь?

– Да уж долгонько.

– И толкач вхолостую горючее переводит?

– А позаводи-ка перед каждым возом, умаешься, – сердито глянул тракторист и полез в

кабину.

Из-за поворота послышался гул машины, вскоре показался воз с «хлыстами», как

называют лесорубы срубленные нераскряжёванные деревья. Машина остановилась против

эстакады, трактор, будто ретивый козел, нацелился своим толкачом в бок воза, разбежался и с

ходу ударил. Деревья, что спички, посыпались комлями на эстакаду. Вторым заходом трактор

скинул с прицепа вершины. Раскряжевщики и сортировщики принялись за дело. Тракторист

отвёл свою машину на старое место, слез и стал доставать папиросу.

– Опять на отдых? – насмешливо спросил Дмитрий Иванович.

– Не говорите, – махнул рукавицей тракторист.

С эстакады заметили приезжего незнакомого человека, стали приглядываться, кто он

такой. Может, начальство какое? Дмитрий Иванович услышал голос, показавшийся зна-

комым.

– Мужики, гляньте-ко, не Митя ли Бережной там?..

– Какой еще Митя? Не твой ли, Дуня, хахаль?

– Вот некошной! Кругом тебе хахали... Киномеханик Митяшка Бережной, говорю...

– Добро, кино посмотрим...

– Так он, слышно, нынче главным инженером в леспромхоз назначен...

Рабочие воткнули в снег аншпуги, оставили пилы, остановились в ожидании. Не успел

Бережной подойти, его окружили и засыпали жалобами. Он зажал уши.

– Ничего не слышу, ничего не понимаю. Зачем же хором, у вас не клубная

самодеятельность. Кто-нибудь пусть один.

Женщина с лицом, красным от мороза, круглая в своей ватной фуфайке, что копна сена,

вежливо поклонилась Бережному.

– Я тебя признала, Митрий Иванович. Меня ты тоже мог раньше знать. Петялина я, Дуня.

Ну, нынче-то уж какая Дуня? Была Дуня, стала Овдотья, – усмехнулась она не без грусти. –

Так вот от нас к тебе...

Она после небольшой паузы произнесла протяжно, почти нараспев трудное для её языка

слово:

– Пре-тен-зи-я...

– Ну что ж, давайте вашу претензию, послушаю.

И опять наперебой загомонили хором. Бережной замахал руками. Петялина строго

прикрикнула:

– Уймитесь!

Видно было, что с ней считаются. Замолчали. Она ровным голосом обсказала главному

инженеру свою докуку. Вот ввели на мастерском участке у них хлыстовую вывозку, и все

рабочие эстакады завыли голосом. Не работа, а одна волынка. Возы поступают через пень-

колоду, можно выспаться от одного до другого. Вывозка производится без кроны, стало быть,

за очистку сучьев они не получают. А на деле «хлысты» привозят почти наполовину с

сучьями. Вот и выходит, что топором маши, а заработаешь гроши. Синяков разводит руками,

мол, не он эту новинку вводил, не ему и разбираться, он сам, мол, человек подначальный,

прикажут – делает.

– Вот того козла поставили, – Петялина указала на трактор. – Большую половину

времени он стоит без дела, только зря бензин сопёт, а заработок у нас отбивает...

– Как же это он у вас отбил заработок?

– А так просто. Раньше-то мы вручную разгружали, на расценки Синяков, грех сказать,

не скупился. Выгоняли за месяц – хоть в мешке бумажки уноси. А нынче и в карман нечего

положить...

Тут снова начал хор. Были и такие выкрики:

– Бросим всё, не будем спину гнуть за красивые глаза...

Бережной слушал внешне спокойно, только жила на виске учащенно билась. Он поднял

руку.

– Вот что, товарищи, идите на работу. Постараемся разобраться. Думаю, что найдем

правильное решение.

Рабочие, явно не удовлетворенные, нехотя отправлялись на эстакаду. Бережной слышал

отдельные возгласы:

– У них всегда так. Обещают да забывают.

– Ему что! У него зарплата обеспечена...

Авдотья Петялина задержалась, сказала Бережному:

– Ты не думай, Митрий Иванович, это они так. Погомонят да улягутся. А разобраться, ей-

богу, надо. Я-то тебя знаю, думаю, не попусту приехал...

4

Синякова он в этот день так и не смог разыскать. Конторские служащие

многозначительно переглядывались. Дмитрий Иванович не мог этого не заметить, и смутная

догадка закралась ему в душу. «Ладно, шут с ним. Поживу, увижу», – сказал он себе и

направился в комнату для приезжих. Но по пути заглянул в старый, ещё довоенный барак, в

тот самый, где помещался Юра. Картежники, завидя приезжего человека, внешне похожего

на начальство, ловко смахнули со стола карты и деньги, сделали равнодушные лица.

– Сумерничаем? – спросил Дмитрий Иванович.