Макрохристианский мир в эпоху глобализации

В то же время и доминировавший вид цивилизации был перенесен с Пиренеев не в «чистом» виде. Он претерпел (и претерпевал) существенные модификации, в т. ч. и там, где соединения культур не происходило, а европейцы с начала массовой колонизации составляли абсолютное большинство (будущие Аргентина и Уругвай, XVII в.), являясь, согласно классификации Д. Рибейро, «трансплантированными» (переселенными) народами590.

В формировавшейся цивилизации политическая власть, естественно, носила патримониальный характер, причем более отчетливо выраженный, чем в Испании и Португалии. Во‑первых, со времен конкистадоров, часть которых имела сан священника, наблюдалось тесное переплетение светской и духовной власти, составлявшей, по сути, единый комплекс. Находившиеся под патронатом короны монашеские ордена не только вели миссионерскую деятельность, но и непосредственно участвовали в управлении и хозяйственной жизни колоний (францисканцы в Мексике, доминиканцы в Южной Америке), а иезуиты в XVII в. получили в Парагвае настоящую государственную автономию. Архиепископы нередко исполняли обязанности вице–королей591. В свою очередь, вице–короли по представлению архиепископов назначали священников.

Во‑вторых, была создана забюрократизированная структура управления колониями. На вершине этой сверхцентрализованной государственной системы находился Совет по делам Индий, к которому перешли некогда предоставленные X. Колумбу практически неограниченные властные полномочия и который вмешивался в мельчайшие детали управления. А так как его связь с Америкой была затруднена, то всей полнотой власти в колониях (военной, административной, судебной, налоговой) монопольно распоряжались формально подотчетные Совету вице–короли,592

с которыми, правда, соперничали аудиенсии — территориальные судебные органы, пытавшиеся решать и административные вопросы. Городами и сельскими округами управляли коррехидоры и алькальды.

В‑третьих, в колониях, в отличие от метрополии, даже формально не существовало каких-либо органов политического представительства наподобие кортесов. Никаких местных законов здесь не принималось. Управление осуществлялось на основе законов Кастилии. При этом все важные посты в административном аппарате занимали уроженцы Испании (в Бразилии — уроженцы Португалии). Местные жители, в том числе белые потомки переселенцев в Америку (креолы), не говоря уже об индейцах и других «цветных», такой возможности были лишены и могли рассчитывать на получение лишь второстепенных должностей.

В‑четвертых, эта патримониальная по характеру власть над необъятными территориями не могла быть эффективной и всеохватывающей. В результате органы местного самоуправления (кабильдо), формально до мелочей зависимые от Совета по делам Индий, наделе приобрели небывалую, по сравнению с иберийскими муниципалитетами, самостоятельность. Фактическое отсутствие контроля за их деятельностью приводило к тому, что на местах влиятельные члены кабильдо распределяли земли для создания асьенд (поместий) и крестьян–индейцев для энкомьенды (попечительства — «христианского воспитания» и направления на принудительные работы) в одни и те же руки (что запрещалось), а именно — в свои же руки (что еше строже запрещалось). Так создавались латифундии и формировалась креольская олигархия, полностью подчинившая кабильдо господству своих кланов593. Подавляющее большинство колонистов не имело прямого доступа ни к самоуправлению, ни к существенным колониальным ресурсам. Оно экономически зависело от богатой креольской верхушки и нередко искало защиты от нее у испанских властей.

К этому следует добавить, что государство долгое время выступало верховным собственником земли и труда индейцев. Скорее именно по этой причине оно брало на себя заботу о сохранении индейских общин и создавало т. наз. «ресгуардос» (охраняемые территории), на которых индейцы продолжали вести прежний образ жизни, исполняя одновременно те или иные трудовые повинности. Получалось, что от патримониального государства по-своему (по–разному) зависели все категории жителей колоний, тогда как на власть сами они никоим образом повлиять не могли. Соответственно, за 300 лет колониального режима у латиноамериканцев сформировались, точнее закрепились, стойкие стереотипы восприятия власти, ставшие неотъемлемой частью их менталитета.

Социальная структура колониального общества с его иерархичностью и элементами корпоративности вполне согласовывалась с патримониальным характером власти. Соответствовала она и некоторым традициям организации обществ на Иберийском полуострове и в доколумбовых цивилизациях Америки. Принципиально же новым было соединение ее с расовым фактором. Сначала население колоний состояло из белых, индейцев и метисов. А с середины XVI в. в ряде регионов (Вест–Индия, Бразилия, Колумбия) быстро увеличивалась еще и численность негров, которых в качестве рабов стали завозить в Америку после окончательной отмены испанской короной рабства индейцев (1541 г.594). Продолжали прибывать и белые колонисты.