Малая

— Если знает Нелли — Сашка не может не знать. Охренеть. Полтора месяца…. м-да… сегодня и у меня будет о-о-очень интересный вечер. Что ж… расспрошу как следует.

— Ты разберись вначале… дознаватель, бл@.

— Разумеется. — Протянул Марк в ответ, понизив тон. — Чудесно. А то я уж грешным делом подумал, что перевоспитал и теперь заскучаю. Ну, давай. Удачи. Набери меня, когда упакуешь.

— Ага. — Фыркнул Вадим, усаживаясь в кресло.

От аэропорта к городу где обитала сейчас Лонка было всего сто двадцать километров, но брать авто на прокат не хотелось. Во-первых — свой руль всегда надежнее и привычнее, а во-вторых машина ему понадобится только на дорогу туда и назад. Ну, может еще пару раз. А потому придется заехать домой. Значит, потребуется потерять еще час-полтора. Ничего. Как там говорят? На всякое хотение имей терпение?

Когда выезжал со двора, ему отзвонились. Илку взяли. Отлично. Пусть посидит в отделении. Ума наберется и заодно страху. Тем смирнее будет. Он даже скорость сбавил. Правила ПДД ведь соблюдать надо? А как же!

На подъезде к городу созвонился с арендодателем. Аванс за частный дом он перевел еще будучи в Литве, но прежде чем вселяться, решил напрячь хозяина, объяснив, что жилье должно быть чистым, а не прибранным для отвода глаз.

Потом заехал в магазин; завернул так же в аптеку, — выходя из которой, увидел недалеко секс-шоп. Превосходно. И только после этого порулил в полицейский участок.

Илона сидела в кабинете напротив пузатого дяденьки в форме, и смотрела на него, не отрывая взгляда. К чашке с уже холодным чаем даже не притронулась. Телефон у нее отобрали. На требование сделать один звонок отреагировали не сразу, но все же позволили. Наверняка созванивались с кем-то предварительно.

Марк не обнадежил, а наоборот, расстроил, напомнив свое предложение забрать ее и оградить от Вадика. Теперь же Ила, словно перед казнью, дергалась от любого звука за дверью, понимая, что рано или поздно она откроется и войдет он.

Второй звонок ей сделать не позволили, и Лона корила себя за то, что не потратила единственную возможность, чтобы успокоить Алевтину Васильевну. Все равно разговор с братом не принес толку. Ведь ее задержали прямо на улице. Спросили имя-фамилию и запихнули в патрульную машину как куль с мукой.

Когда Разумовский появился на пороге, Илона вздрогнула, несмотря на то, что времени для подготовки к встрече было предостаточно. Он взглянул на нее мельком, но и той доли секунды, когда их глаза встретились, хватило, чтобы понять, что резолюция по ее поводу им давно подписана и обжалованию не подлежит. Сос! Помогите, кто-нибудь! Как-бы не так. Откормленный боров засуетился, явно радуясь, что наконец-то сбагрит девицу: открыл ящик стола и отдал Вадиму телефон, кошелек, паспорт, блок жвачек и носовой платок — все то, что было изъято без каких-либо протоколов.

Илка наблюдала за всем происходящим, как будто кино смотрела со стороны. Молча вышла из здания, села в машину. Она старалась не бояться и мысленно даже успокаивала себя, пытаясь привести здравые доводы того, что смерть ей не грозит, а все остальное можно вытерпеть. Но это не помогало. Совсем. И, не смотря на абсурдность всей ситуации, (Она ведь взрослый человек! И вольна распоряжаться своей жизнью так, как считает нужным!) — замирала от накатывающего страха.

— Отдай мне телефон. — Попросила, минут через десять. — Пожалуйста.

Вадим никак не отреагировал.

— Мне надо позвонить. Там… женщина в возрасте… я жила у нее… будет волноваться.

И только после этих слов он достал ее айфон и протянул, не говоря ни слова. Илона позвонила. Запинаясь, объяснила Алевтине Васильевне, что с ней все хорошо и что вещи заберет, когда появится такая возможность. Поблагодарила за все. Мадам Арапова поняла, что произошло, и дала напутствие напоследок:

— Удачи тебе, Лоночка. Уверена, что ты сможешь противостоять любым невзгодам. Ты сильнее, чем думаешь о себе. И вот что хотела давно сказать: живи, деточка, не напрягаясь лишними вопросами… Чем больше вопросов, тем больше неверных ответов на них можно дать.

Как только Лона закончила разговор, Разумовский все так же молча протянул руку, а получив телефон, спрятал его назад в карман куртки.

Вообще ощущения у девушки были странными. Откуда, скажите на милость, взялось чувство вины? Тот, кто хоть раз прогулял уроки в школе, а потом нес дневник домой с записью родителям, прекрасно знает, что такое безысходность. За проступок будет взыскание. И неотвратимость его действовала удушающе.

— Мы разве… не домой? — Ила удивленно осмотрелась, когда машина остановилась перед воротами неизвестного дома.

Вадим не отреагировал; вместо этого кому-то позвонил.

— Да. Добрый вечер еще раз. Я на месте. Угу. Жду.

После того, как они въехали во двор, он вышел и… закрыл авто, щелкнув пультом на связке ключей. Ей только и оставалось, что следить за ним и еще одним мужчиной, который впустил их на территорию.