Малая

— Ты не будешь работать. — Заявил безапелляционно с нажимом. Докурил и с силой раздавил бычок в пепельнице.

— Буду.

— Малая, угомонись, пожалуйста. — Попросил так, что у Илоны волосы зашевелились. — Принципиальность хороша при визите в ЖЭК и ей не место между близкими людьми. Хочешь сахарную жизнь? Научись гибкости.

Глава 16

— Я не поеду с тобой в Вильнюс.

— Еще не поняла, да? Мой лимит терпения ты выкачала за эти полтора месяца, а потому я больше не предлагаю и не спрашиваю. — Перевел взгляд на ее бокал и кивнул. — Пей.

— Вадим. Мне твои пятизвездочные лубриканты не нужны. Секса у нас больше не будет. — Выдала на нервах и чуть за язык себя не укусила. Ощущения были точь в точь, как в разговоре с Дубовым, когда про баню ляпнула.

Разумовский снисходительно ухмыльнулся. Потянулся к дальнему углу стола, где лежали пакеты, и, ухватив двумя пальцами черный, небольшой, подтянул к себе.

— Лапуля, ты что-то путаешь. Спиртное — это смазка для твоего мозга, а лубрикант выглядит иначе. — И с этими словами достал небольшой тубус синего цвета. Поставил его рядом и повернул к ней названием.

Черт-черт-черт! У Илы перехватило дыхание и в одну секунду зашумело в голове. Мам-ма! В памяти тут же всплыла ночь, после свадьбы брата. Ее скулеж и его: — «Терпи» — повторяемое ей на ухо. В груди стало горячо.

— И не мечтай. — Отрезала, глядя бесстрашно ему прямо в глаза. Это был вызов.

— Лоночка. — Он вдруг резко подался вперед, заставив ее непроизвольно отдернуться. Проиграла. — Я никогда не выпрашиваю секс. И ты исключением не станешь.

Ну да. Это она прекрасно помнила. Не выпрашивает. Нагибает силой. Грубый бурбон!

— Изнасилование наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет.

— Изнасилование, это когда женщину дерут без ее желания, на сухую. — Вадим откинулся назад и достал еще одну сигарету. Прикурил. — Мы сошлись, Малая. Не бойся. Признайся сама себе, что тебя это заводит. — Сделал две неспешных затяжки. — Как думаешь, почему бабушка Поля не ушла от деда Георга? Спина в шрамах, а она всю жизнь в рот ему заглядывала. Помнится, даже за стол без его одобрительного кивка не смела сесть.

Лона ошарашенно хлопала ресницами, не в силах ответить. Вадик усмехнулся.

— Все просто. Он — дом, она — нижняя. Их сцепка была очевидной, для понимающего человека. А еще они приняли себя, что и обеспечило долгую и счастливую жизнь, несмотря на недоумение и ужас окружающих.

Илона молча взяла бокал и дважды глотнула. Закрыла ладонью рот.

— Боже. Я никогда не думала… об этом… так. С такой стороны.

— Подумаешь как-нибудь на досуге. А пока у меня есть пара вопросов. Первый. Когда у тебя были месячные последний раз?

Казалось бы, после обсуждения столь пикантной темы, ее уже не могло что-либо вывести из состояния равновесия, но нет. Кровь мгновенно устремилась к щекам.

— Не твое дело.

— В следующий раз за такой ответ получишь по губам. — Сообщил спокойно. Разблокировал уснувший телефон и открыл календарь. Поднял на нее вопросительный взгляд. — Я жду.

— Не скажу. — Ответила уперто. На самом деле она попросту не помнила, так как не вела подобный учет за ненадобностью. Недели две назад. Может, чуть больше.

— Рано или поздно я все равно узнаю. А за строптивость будешь наказана.

— Задолбал! — Лонку подбросило. Нервы сдали. — Что ты вообще о себе возомнил?! Ты кто такой, что бы меня наказывать?! — вскочив с места, сжала кулачки, впиваясь ногтями в ладони.

— Как это кто? Старший брат. — В открытую наслаждаясь ее взрывом, протянул Вадик в ответ. — И на этих правах, чисто по-братски напомню, как нужно со мной разговаривать. — Объяснил, улыбаясь. После чего сузил глаза и приказал: — Сядь. Сядь, или я встану.

Эх, Илоне бы крепости духа, да стойкости побольше кто дал. Все ее огрызания и выпады, к сожалению, не были присущи ее натуре. Стойкости очень не хватало, а потому после его рыка села и уставилась круглыми глазами.

Разумовский сдержанно усмехнулся. Затушил остаток сигареты и допил коньяк.

— Съешь что-нибудь. Тебя обедом накормили?

— Пытались. — Скривилась непроизвольно в ответ Ила, вспомнив фаст-фуд, который предложил ей розовощекий самовар в форме полицейского.

— Тем более поешь.

— Я… мне надо руки… помыть. — Она встала, не глядя на него обошла стол и чуть притормозила.

— По коридору направо. — Подсказал Вадик, а сам тем временем начал набирать какое-то сообщение в телефоне.

Лона зашла в санузел, закрыла за собой дверь на защелку и первым делом умылась холодной водой. Ей было ужасно жарко. И от выпитого и от собственных ощущений. Понимал ли Разумовский, что своим откровением по поводу их… эм-м-м… нестандартных предпочтений в интимной жизни, подталкивал ее, практически не опытную в этом деле, к эмоциональному срыву? Кажется, нет. Завуалированно посоветовал принять себя, как бабушка Поля. О, архангелы небесные, как это выдержать, спрашивается?! И что не так с этим домом?! Из него словно весь кислород откачали!