Маленькая ведьма

Зугги задрожал было как осиновый лист, но Линн, не моргнув глазом, стала рассказывать — да так, что у трактирщика постепенно полезли на лоб глаза.

— Смутно нынче в городе, ох смутно. Люда пропадать стали, а некоторых прямо средь бела дня режут или травят. Купцы боятся из домов выходить, да стражу денно и нощно держат при себе…

И она постепенно нарисовала перед изумленным хозяином заведения такую картину, что сидящий напротив кузнец малость отошел от испуга и даже стал временами поддакивать. И вышло как-то так ловко у девчонки, что когда она под конец, доверительно подавшись вперед, шепнула самое невероятное, ее слова были восприняты как должное.

— Меня знакомые ребята из городской стражи надоумили — дескать, Презренные гильдии меж собой схватились. Делят эти, как их…

— Сферы влияния, — подсказал уже внутренне подсмеивающийся кузнец.

— Во, точно! Дома грабят, друг дружку режут. А у нас же через два дома Воровская гильдия и есть. Вот мы и решили не дожидаться, пока магистрат войсками по нашим кварталам пройдется. Руки в ноги, да подались в более спокойные места.

Хозяин закивал и под большим секретом сообщил, что не далее как вчера вечером в Сарнолл спешным маршем проследовал полк морской пехоты из Игфаррена.

— Да злющие и сердитые — на кабаки внимания не обращают. Чешут спешно, как на войну. Так что, видать, вовремя вы смылись оттудова, ох вовремя, — Дородный трактирщик еще долго вздыхал и охал про нынешние смутные времена.

А Линн, обнаружив, что полутемный зал уже уезжает куда-то в сладкой полудреме, распрощалась с трактирщиком и Зугги и еле добралась до своей комнаты. Разморенная от сытости Линн согнала беззаботно угнездившуюся поверх подушки Синди, юркнула под одеяло, всем телом наслаждаясь чистотой, и незаметно соскользнула в сон.

Когда взошло солнце, парочка ушла уже далеко от Малых Петушков. Кузнец поднял Линн ни свет ни заря, заявив, что сегодня надо поспеть много пройти. Впереди дорога огибала гигантской подковой знаменитые Черемшаные болота, и Зугги был немало встревожен. Дело в том, что он послушал разговор двух конюхов из встречного каравана — застава на дороге, и проверяют всех подряд не в шутку.

— Тут дальше самое стремное место на нашем с тобой пути, — негромко рассуждал он, разглядывая уходящую в редколесье дорогу красными и воспаленными после бессонной ночи глазами, — по тракту идти — погорим враз. Ни одежки толком, ни бумаг каких. А тут путь торный, охраняется денно и нощно. Надо через болота переться, но я тамошних троп не знаю. Что скажешь?

У девчонки давно был готов прямо-таки рвущийся наружу ответ, но она старательно изобразила на мордашке раздумье.

— Дожди давно были?

Кузнец широко раскрыл глаза, не поняв сначала подоплеки вопроса, а затем устало осклабился:

— А ведь верно мыслишь, Линн. Да, почитай, как снег сошел, толком дождей-то и не было — так, видимость одна. Значит, мыслишь, подсохла топь так, что мы с тобой пройдем, словно в россказнях про святош, по воде как по суше?

И они пошли напрямик, срезая через болота огибающий их широкий людный тракт, идущий из Сарнолла в глубь страны. Мало-помалу лес поредел, и к тому времени, когда под ногами зачавкало, вокруг в сизом, даже днем стоящем тумане уплывали назад только чахлые, кривые березки да покрученные тощие сосенки. А меж них странно мелькали, слегка приплясывая, бестелесные тени. Вроде и нет их, а краем взгляда нет-нет да заметишь какое-то мельтешение. Впрочем, кузнец явно не замечал их, и Линн мало-помалу успокоилась.

Зугги не поленился, срезал две длинные прочные жердины, одну из которых отдал Линн. Пока что он шел первым, с высоты своего роста видя над слоем тумана куда дальше и куда лучше, нежели едва достающая ему макушкой до плеча девушка.

— Во, туда. Там вроде островка, передыхнем чуток… — И он слегка свернул влево.

Ноги увязали в топком торфе по щиколотку, так что идти было пока что легко и вовсе не страшно. Успевай только переставлять ноги след в след по наливающимся мутной жижей ямкам, остающимся от сапог кузнеца, — если он прошел, то уж, более легкой Линн и вовсе ничего не грозило. И когда солнце на мутном подобии неба вверху выползло в свою самую высокую точку, двое грязных и вспотевших путников выбрались на небольшой каменистый островок, где черный, словно обгоревший куст страшно тянул вверх изуродованные узловатые ветки.

Здесь призрачные фигуры почти толпились вокруг, обступив высокое место со всех сторон и чудесным образом скользя с места на место, они словно предупреждали: «Дальше дороги нет!»

— Отдыхаем, — с облегчением выдохнул по-прежнему ничего не замечающий Зугги, последнее время уже чувствующий, как колышется под его весом тропа и ближайшие кочки с пучками чахлой травы.

Верный признак, что под тонким слоем травяного ковра, сплетенного из корней и остатков стеблей и кустарников, находится самая настоящая топь.