Маленький мудрец

Это был, разумеется, Юрий Архипович, который без труда вошел в образ. В свой, по сути, недавний образ. Игра продолжалась. В полиэтиленовом пакете еще нашлась бутылка плюс пиво плюс сигареты. И наступила стадия, наступил момент, когда любой вопрос из любой области действительности не вызывает удивления, а напротив, ввергает народ в добросовестную задумчивость. Уловив такой момент, Юрий Архипович, как бы между прочим, как бы небрежно, спросил насчет хромой собачки марки «спаниель» – не видел ли кто случайно. Народ задумался, народ жевал губами, народ курил сосредоточенно. Народ честно пытался вспомнить. Но не вспоминалось.

Надо сказать, что мы с Валерием к этому моменту уже прочесали прилегающую к школе округу. Валерий проколесил тут на велосипеде, проинспектировал мусорные баки (у него были самые печальные предположения), я беседовал с дворниками. «Хождение в народ» Юрия Архиповича было нашим последним шансом. Больше идей не было.

Смешали костяшки, продолжили игру. И вдруг партнер Юрия Архиповича, человек со спутанной, давно не мытой бородой, положил кости на стол и произнес:

– А Филя!

– Чего Филя? – спросили его.

– Да чего-то говорил тама…

– Где тама?

– Тута.

– Когда?

Непосильная работа мысли омрачила заросшее лицо.

И вдруг оно озарилось счастливой улыбкой.

– Вспомнил!

– Так когда?

– А когда Филя бутылку приносил – ноль восемь!

Это было знаменательное событие, потому что бывший жековский электрик Филя, в сущности, никогда ничего не приносил – только подставлял, когда разрешали, стаканчик. А тут принес, действительно, бутылку и, действительно, 0,8! Народ в тот момент весь поголовно страдал после вчерашнего и бутылку принял трепетно, как больной – лекарство. Что, как, откуда, – никто и не спросил, не до того было. А человеку-то нужно было поделиться информацией, и он поделился с тем, кто его хоть в пол-уха, да выслушал. И он рассказал как раз про собаку.

– Какая собака-то? – с деланным равнодушием спросил Юрий Архипович. – Не спаниелька ли?

– А хрен ее знает, – отозвался Борода (так его здесь все называли). – Я не спрашивал, мне, короче, на фиг не надо.

– Ну и чего? – спросил Юрий Архипович.

– Филю, короче, наняли собачку замочить.

– Кто нанял-то?

– А хрен его знает, мужик.

– Какой мужик? Знакомый?

– Пошел ты! Привязался, как репей. Мужик и мужик. Вроде чурка. Не помню.

– И замочил Филя-то собачку?

– А хрен его… Раз бутылку принес, так, наверное, и замочил.

Нужно было срочно отыскивать Филю. Юрий Архипович сказал, что дело это не слишком сложное. Доминошники – народ грубый, но робкий и отлучаться далеко от своих подъездов не решаются. Даже в магазин близлежащий за сигаретами предпочитают послать кого-нибудь. Сами не идут, дичатся. Да и то сказать, внешний вид у них чаще всего годится только для сугубо локального употребления: дешевые треники с засаленными лампасами, случайные куртки, бессменные вязаные шапочки.

– Умолчим уж о том, – закончил Юрий Архипович, – что называется, будем говорить, мордой небритого лица…

Мы сидели в своем «офисе», то есть в квартире Валерия, и планировали завтрашний день. Юрию Архиповичу не стоило мозолить глаза своим новым приятелям. Лучше было не переигрывать, оставить эту компанию в резерве. Получилось, что «выходить на Филю» буду я.

Правда, договор на поиск собаки пока еще не был подписан, так что оплата наших усилий была абсолютно не гарантирована. Это несколько сбивало энтузиазм.

Но Валерий заметил, что первое дело – есть первое дело, и его результат для нас важнее гонорара. Того скромного гонорара, что мы указали в договоре.

– Пилотный номер! – сказал он и засмеялся.

Я тоже по инерции подхихикнул, хоть мне совсем не улыбалось сообщать девочке о гибели ее собачки.

В дверь позвонили. Пришла хромоножка. Она принесла нам договор, подписанный отцом.

– Папа только исправил сумму оплаты, – сказала она смущенно. Я взял договор, взглянул на него и передал Валерию. Сумма была удвоена.

– Ну что ж, – сказал Валерий, – теперь с удвоенной энергией…

Меня со страшной силой тянуло заглянуть на свою квартиру на Преображенке. «Но я себя смирял, становясь…» Нельзя не руководствоваться здравым смыслом. Так можно потерять себя.

Итак, мне предстояло не слишком сложное дело: найти пьяницу Филю и подробно его расспросить: где, когда и каким образом он прикончил собаку и куда выбросил тушку. Предъявить мертвую собачку мы скорей всего не сможем. А что же сможем в таком случае предъявить? Филю? Или просто словесное утверждение? Все это как-то не вязалось с романтическим представлением о частном сыске. Вернуть девочке любимую собаку мы не можем, а деньги получим только за печальное известие.