Маленький цветочный магазин у моря

– Спасибо, держимся, – отвечаю я, а Эмбер возвращается к своим букетам. – А ты, как всегда, занят?

На самом деле Вуди заниматься особо нечем. Сент-Феликс не назовешь рассадником преступности. Самое крупное расследование, какое я застала, – это разбор двух соседских мусорок.

– У меня все прекрасно, Поппи, спасибо, – говорит он, выпячивая грудь. – У полицейских работа никогда не заканчивается. Вмешательство силы может потребоваться в любой момент.

Мы с Эмбер переглядываемся. Надо приколоться.

– Конечно! – Эмбер приближается к Вуди с белым цветком в руке. – Тебе стоит только появиться – и преступник два раза подумает, стоит ли нарываться.

И она метко втыкает цветок ему в лацкан. Вуди мигом заливается краской до самых кудряшек.

– Ну да, – бормочет он, заикаясь. – На самом деле это редко случается. Но…

– Если бы ты находился здесь, нам бы было гораздо спокойнее, – заканчиваю я. – Верно, Эмбер?

– О да, – кивает она. – Если бы мне суждено было попасть под арест здесь, в Сент-Феликсе, я бы предпочла, чтобы это сделал ты, Вуди.

Я жду, что Эмбер начнет подначивать его, но она вместо этого взмахивает ресницами и устремляет на Вуди застенчивый взгляд.

– Ну конечно… Надеюсь, это никогда не понадобится. – Вуди силится говорить резко, но получается писк. Он откашливается и продолжает уже спокойнее: – В общем, если бы мне пришлось тебя арестовать, Эмбер… – Он вытаскивает цветок из-под лацкана. – Я бы сделал это очень бережно.

– Не сомневаюсь, Вуди, – в тон ему отвечает Эмбер и мягко принимает цветок из его руки.

– Гм… – Я смотрю на них с ухмылкой. Надо же, куда дело пошло.

– Да, мне пора! – Вуди расправляет плечи. – Леди…

Он надевает каску.

– Зайду попозже, на само открытие. Надо будет сдерживать толпу, сами понимаете.

Сильно сомневаюсь, что это понадобится. Спасибо, если хоть ручеек покупателей пойдет, не говоря уж о неконтролируемой лавине. Но я подыгрываю Вуди.

– Конечно. Увидимся.

Вуди уходит, а я смотрю на Эмбер, запирающую за ним дверь.

– Что? – спрашивает она, стараясь сохранить невинный тон.

– Ты серьезно, Эмбер?

– Насчет чего?

– Насчет Вуди.

– Он милый… и мне нравится, – робко говорит она и делает вид, что поправляет ирисы в вазе.

– Мне он тоже нравится, – говорю я, – только не так.

– У каждого свои вкусы. Вуди не похож ни на одного мужчину, которого я раньше встречала. Он добрый и мягкий, а я не привыкла к таким.

Я смотрю, как она возвращается к столу и принимается с пылом наматывать розовую ленту обратно на катушку. Может, еще что-нибудь скажет? Нет, молчит.

Я уже готова спросить, что она имела в виду, но тут появляются Энт и Дек с полным подносом пирожных – тоже в подарок первым посетителям – вместе с букетами.

И мы отпираем дверь в третий раз.

– Как тут все отдраено! – восклицает Энт, озираясь по сторонам, пока Дек и Эмбер уносят пирожные в глубь магазина. – Вы проделали потрясающую работу! Так светло и свежо! Совсем не то, что прежде. Ох, без обид!

И он зажимает рот рукой.

– Без проблем, – улыбаюсь я. – Тут и правда было мрачновато. Но бабушке этого хватало. Я так понимаю, у нее не в убранстве было дело.

– Ничего другого и не требовалось, – говорит Дек, возвращаясь. – Она была чудесной женщиной, Поппи, и обладала особым даром с цветами. Это знали все, кто сюда приходил. И никому не было дела до цвета обоев.

– Вы тоже покупали у нее цветы? – спрашиваю я.

Они переглядываются.

– Конечно, все время, – говорит Дек.

– Какой-нибудь особенный повод?

Они разглядывают магазин.

– О, вы только посмотрите на это! – Энт с восторгом смотрит на абстрактный керамический подстаканник в виде тюльпана. – Это… интересно!

– Это кто-то из учеников Белль сделал, – объясняет Эмбер. – Некоторые работы такие необычные, своеобразные!

– Очень точно сказано, – замечает Дек, глядя через плечо Энта. – Необычные.

– Возвращаясь к цветам, – упрямо напоминаю я. – Для чего они понадобились?

– Не знаю, о чем ты, Поппи, – увиливает Энт. – Я же говорю, мы все время их покупали.

– А знаете, что бабушка записывала особые случаи? – сообщаю я. – Мы с Эмбер нашли блокноты многолетней давности.

Следом за первой коробкой в бабушкином коттедже нашлось еще несколько: хроника целого столетия. Чудеса в «Гирлянде маргариток» начались задолго до того, как он достался бабушке. Кажется, уже больше века магазин помогал всем, кто сюда заглядывал.

Дек смотрит на Энта.

– Валяй, – говорит тот. – Нам скрывать нечего, можешь рассказывать.

– Поставь, пожалуй, чайник, Поппи, – советует Дек. – Это долгая история.

Мы рассаживаемся на деревянных стульях в подсобке; у каждого белая кружка с каким-нибудь цветком – это Эмбер придумала. У меня, понятно, мак, у Эмбер – подсолнух, у Дека – маргаритка, а Энту достаются анютины глазки.

– Ну что ж, – начинает Дек. – Постараюсь покороче.

Он бросает взгляд на Энта, и тот кивает, подбадривая его.

– Когда мне досталась по наследству пекарня в Сент-Феликсе, я был полным раздолбаем. Жил в Брайтоне, отпустив тормоза. Думаю, всем понятно, что это такое.

Мы дружно киваем.