Мальтийская история: воспоминание о надежде

Мои объяснения убедили его. Он помялся немного, и мы приступили к игре. На борд легла последняя открытая карта — десятка треф. Десятка треф! Я пошёл ва-банк: все оставшиеся монеты и придуманная бутылка.

— Что же мне поставить, — британец невесело покривился, — чтобы уравнять?

— Ночь с ней, — не задумываясь, выпалил я.

— Ночь? — его брови поползли вверх, но после короткой паузы решился и он. — Ну, что ж, изволь.

Я медленно с триумфом на лице выложил карты на стол, одну за другой: валет червей и бубновая девятка, на борде — дама треф, десятка треф, восьмёрка пик. Стрит! Я торжествовал.

Сублейтенант задумчиво смотрел на свои карты, потом перевёл взгляд на меня. Лениво бросил карты на стол, даже не показав их, и передал мне бумагу с записями минут.

— Теперь я могу её увидеть? — мой взгляд упёрся в лицо англичанина.

— Ну, что ж иди к своей Флёр-де-Лис, — Канинхен откинулся на спинку стула. — Можешь провести с ней всю ночь. До пяти утра, конечно. Только Мальта глупостей не прощает. И превращает тебя в горбатого… — сублейтенант не договорил, усмехнулся. — И найдут тебя, обнимающим труп красавицы.

— Это была Эсмеральда, — заметил я, вставая со стула.

— А тот был Квазимодо, — не остался в долгу Канинхен. — Вот во что может превратить тебя собственная глупость.

Но я уже встал и ждал его. Он вышел из комнаты и позвал постового. Пока Канинхен стоял в коридоре, я заглянул в его карты: два короля, учитывая две тройки на борде, — каре, и положил их на место. Мой стрит был ничто. Тем временем сублейтенант вошёл в комнату с постовым.

— Отведи этого парня в камеру и запри его там до утра, — англичанин посмотрел на свои карманные часы: стрелки показывали час ночи. — Сидеть ему там придётся недолго.

— Но сэр… — солдат попытался возразить, но сублейтенант прервал его:

— Исполняйте. Убери от меня этого идиота, — Канинхен плюхнулся на стул и демонстративно прикрыл глаза.

Постовой пожал плечами и качнул головой в сторону. Я понял и вышел в коридор по направлению к камере для задержанных. Металлическая дверь распахнулась, и я снова попал в комнату, послужившую мне когда-то местом ночлега после «пьяного вечера», проведённого с Канинхеном. Я осторожно сделал пару шагов вперёд, пытаясь привыкнуть к темноте, царившей вокруг. Только слабое пятно из окошка в двери было единственным источником света в камере.

— Кто ты? — раздался голос Надэж. Очевидно, в сумраке коридора, когда открывалась дверь, она не успела разглядеть меня.

Я посмотрел в сторону раздавшегося голоса. Насколько мне позволяла темнота и моё зрение, она неподвижно сидела с ногами на лавке, обхватив колени руками.

— Это я. Викто́р, — прозвучал мой ответ.

По-моему, несколько секунд она осознавала моё неожиданное появление.

— Викто́р? — судя по интонации, она не верила.

— Да, Викто́р. Собственной персоной, — я попытался придать голосу обыденный тон.

— Святая Дева! — она спрыгнула с лавки и кинулась мне на шею.

Я смутился, руки безвольно висели вдоль тела. Она, держась за меня, целовала мои щёки. Потом просто прижалась лбом к моему лицу и замерла. От неё исходил запах каких-то лекарств, напоминая мне о госпитале. Я не знал, что делать и что говорить. Но правда заключалась в том, что я не хотел ничего делать или говорить. Только придерживал её за спину.

— Как ты здесь оказался? — она, наконец, отстранилась от меня, уперевшись в мою грудь руками. — Со мной?

Я отпустил её, пожал плечами и по-будничному ответил:

— Выиграл тебя.

— Как выиграл? — наверное, её брови удивлённо поползли вверх, но в темноте это было не видно.

— Так. Выиграл. Ты же знаешь, здесь почти экзотический Восток. Пленных женщин покупают и продают. Вопрос только в цене, — конечно, я болтал эту чепуху, чтобы хоть как-то её отвлечь от состояния подавленности, в которой, без сомнения, она находилась. Возможно, мне это удалось.

— Ты шутишь? — обескуражено спросила Надэж.

— Да нет же, — хотя мне уже самому начал казаться нереальностью способ, с помощью которого удалось попасть к девушке.

— Выиграл в покер право провести ночь с тобой. Но только одну. Ты оказалась слишком дорогой. Поэтому больше одной ночи не разыгрывалось, — я пытался сохранить серьёзный тон.

— Это же варварство! Что здесь творится! Я предчувствовала плохое, однако, чтобы такое! — секундная пауза. — Викто́р, как ты на это согласился? — её голос стал возмущённым.

— Местные обычаи и нравы диктуют свои законы, — смиренно произнёс я, но долго не мог сдерживаться и натужено рассмеялся.

С её стороны молчание, потом Надэж стукнула меня кулачками по груди.

— Ты разыграл меня? Да? — выдохнула она возмущённо.

— Ну не совсем. Мне, действительно, позволили с тобой встретиться. И я, действительно, выиграл эту возможность, — прозвучал мой ответ уже серьёзным тоном.

— Выиграл возможность… — тихо и как-то отстранённо повторила Надэж.