Мальтийская история: воспоминание о надежде

Капитан обратился к нам на беглом французском без малейшего акцента:

— Экипажу быть готовым к выходу завтра в море. О времени сообщу завтра. Старшему помощнику, — он перевёл взгляд на невысокого круглого мужчину с большими залысинами в тропической морской форме, мужчина стоял с краю в нашем строю, — провести распределение матросов по выполняемым обязанностям. Всем ознакомиться с судном, Старпому проверить управление, — он посмотрел на Папашу Гийома: — Старшему механику проверить двигатель, — в девять вечера доложить о готовности к выходу. А теперь Ваша очередь, месье Леруа, — капитан кивнул старпому и отправился со штабистом к трапу, и вскоре катер унёс их к берегу.

Папаша Гийом махнул мне рукой, и мы направились в машинное отделение, остальные матросы, недовольно бурча, остались на палубе выслушивать указания старпома…

В девять вечера Папаша Гийом ушёл докладывать на мостик о готовности двигательной установки к выходу в море. Через час он вернулся. Человек он был немногословный, но немного поделился первыми впечатлениями о новом капитане: как специалист — что-то знает, насмешлив — любит язвить и подтрунивать, завтра в полдень выходим в море — курс неизвестен.

Так прошёл мой первый день под британским флагом.

На следующее утро после погрузки припасов и ящиков со снарядами к зенитным орудиям судно направилось в открытое море — курс зюйд-ост. Мы шли в караване ещё с шестью транспортниками в сопровождении трёх эсминцев и одного крейсера. Через несколько часов хода курс был изменён — ост. Куда точно идёт судно, экипажу не говорили. Об этом знал только капитан, но он молчал.

Но на следующий день бывалые моряки — несколько таких было и в нашем экипаже — уверено прогнозировали: «Марсельская цыганка лучше не нагадает — на Мальту идём». Эту догадку подтвердил и Папаша Гийом. Новость меня не огорчила, не обрадовала: «На Мальту — так на Мальту», — мне было всё равно.

Ночными дежурствами в машинном отделении меня часто посещала мысль: «Почему всё-таки остался, а не вернулся во Францию?» Ответа не находил: «Из чувства патриотизма, о котором по прошествии лет будут говорить с высоких трибун? Или из чувства малодушного приспособленчества, о котором говорили сейчас?» А может, у меня сработало элементарное чувство самосохранения сознания: в Нанте меня ждали могилы родителей и разрушенный дом, где они снимали небольшую квартирку (все деньги шли на моё обучение), там меня ждало чувство вины и тоски. Неосознанно я стремился отвлечься от саморазъедания — служба во флоте давала мне шанс справиться с внутренней болью… Или всё-таки что-то другое?

Через трое суток морского перехода мы увидели Мальту. Из водной глади поднимались отвесные утёсы, лишённые растительности; кое-где виднелись жилые постройки. Но поразила меня столица острова — Ла-Валетта. Её огромные бастионы казались продолжением самой толщи скал, на которых покоился город. Во Франции я повидал немало крепостей, но эта производила особый эффект. Воображение уже рисовало местных жителей циклопами, сумевшими воплотить в камне саму вечность.

Караван медленно вошёл в Великую Гавань Ла-Валетты для разгрузки, и вскоре наше судно пришвартовалось к одному из транспортных причалов. Портовые краны начали поднимать привезённый нами груз, но рабочих в порту не хватало, и нам пришлось переквалифицироваться в грузчиков и такелажников. Так продолжалось несколько часов, до самого вечера. Разгрузив, наконец, судно, и кое-как помывшись из шланга, я свалился на свою лавку в каюте и провалился в глубокий сон усталости, даже похрапывание Папаши Гийома не могло помешать мне.

Следующее утро принесло мне странное пробуждение, я как будто вынырнул из омута, но это не было пробуждение ото сна — что-то другое, даже поначалу не мог объяснить. Мне показалось, что мир вокруг меня изменился. Я отмахнулся: «Просто хорошо выспался — банальное объяснение». К тому же к нам приехал флотский кассир с небольшой охраной и нам — о, чудо! — заплатили денежное содержание вперёд. В моих руках оказалось целых пятьдесят фунтов. Довольный Папаша Гийом спрятал деньги в свой глубокий карман: «В Марселе я смогу позволить себе кое-что». Он хитро подмигнул мне.

Но я имел иные мысли по поводу траты денег. Наш рыжий капитан построил экипаж и объявил нам о нашей дальнейшей судьбе: судно становится на приписку в Ла-Валетте и участвует в транспортировке грузов для союзнических войск на Мальте; команда может квартироваться в городе с вахтенным дежурством на корабле и утренними и вечерними построениями. Довольные моряки отправились в каюту, чтобы подготовиться для выхода в город. У двигателистов была отдельное помещение рядом с машинным отделением. Папаша Гийом валялся на своей лавке, читая какую-то замусоленную книжку.

— Собираюсь в город, — заявил я. — Посмотрю себе комнату.

— Зачем? Напрасная трата денег, — поморщился мой наставник. — Тебе что, на судне мало места?

Я достал чемодан из-под лавки и начал вытаскивать приличную одежду для выхода в город.