Мальтийское эхо

Более трёх недель ежедневных упорных трудов в Смольном, почти месяц изматывающего напряжения всех сил не дали результата. Ни умение видеть, ни построение хитроумных расчётов обоих искателей — ничего не помогало. Сатана отводил глаза. Берёг, берёг свою Укладку. Андрей нервничал, передавая свою нервозность Вере. Он повторял:

— В нашем намерении нет истиной чистоты и полноты помыслов. Нет Божьей Любви. Нас ведёт практический результат — сохранить родовое имение.

— Ты вовсе свихнулся в этом монастыре. Ты мешаешь сакральное с религиозным, — возражала Вера.

— Это одно Целое — упирался доцент Цельнов. — Сакральное — подперчённое мистикой и эзотерикой религиозное. Тебе ли это объяснять.

— Допустим. Но что значит — сохранить имение?! Это — наш истинный, чистый и правый помысел. Иначе… — она готова была разрыдаться.

Андрей сидел с опущенной головой. Он припомнил верины слова: «Мы — семья». «А я кто? Глава семьи? Тогда я в ответе! Вот тебе и высокие слова. Быть главой семьи труднее, чем главой банды. И у меня ведь есть уже семья. И я с ней не расстался. Ты запутался, Андрей Петрович! Ты — двоеженец, врун и хвастун. И может от этих новых, родных людей вновь, как восемь лет назад от жены я услышу приговор: неудачник. По заслугам. За грехи».

— Ты не слушаешь меня?! Я говорю, что может попросить ещё какой-то помощи у сотрудников Смольного, продлить срок работы? — говорила Вера Яновна с видом больной, уставшей собаки.

— Да нет, дорогая, не нужно. Они сделали всё, что смогли. А мы, я — нет. А Укладка там, точно там. Я знаю. А найти не могу. Грешен!

— Прекрати! Твоё уныние — тоже грех! У нас будет ребёнок. У нас куча денег. Мы купим и себе, и бабуле, и Иришке квартиры, дома, всё, что они захотят. Всё нормально. Всё уйдёт в прошлое, а придёт новое, другое, хорошее. Время всё лечит.

— Да, да, — вымолвил Андрей с видом сомнамбулы, — «Всё боится времени, а время боится только пирамид».

Эта чья-то цитата странным образом подействовала на обоих. Они задрали в задумчивости головы и посмотрели в потолок, будто туда упёрлась своей верхушкой невидимая пирамида. Женщина тряхнула головой и сказала:

— Не нужно чему-то одному дать съесть всё остальное. «Не сотвори себе кумира!». Давай успокоимся, давай купим виллу на Сицилии, уедем туда.

Мужчина молчал, продолжая поглядывать в потолок.

— Ну скажи же мне что-то хорошее, чтобы я успокоилась, — попросила Верочка.

— Сумма квадратов катетов равно квадрату гипотенузы, — протянул Андрей и натужно улыбнулся. — Я о пирамиде.

Он долго не мог заснуть ночью. Мысли путались, перескакивая одна через другую, кружились то в медленном хороводе, то в беспорядочном диком танце. И лишь перед рассветом некие уже сонные, неосознанные ясно мысли немного успокоили душу. А мысли эти были о душе. Сначала было видение пани Марии в образе «пиковой дамы»: в чёрном платье, в чёрном чепце и с чёрными неприятными усиками. Она молвила: «Тысячи мужчин ради родных и близких идут на сговор с дьяволом. Нужно уметь договариваться с ним. Ты сможешь сделать это… Вспомни Посох Моисея: он то оборачивался змеёй, и та жалила, то излечивал, а то обращал воду в кровь… Ты, Андрей, находишься внутри ситуаций, а пусть, наоборот, они будут внутри тебя. И ты

увидишь!». «Впустить в душу его?» Дама кивнула и растворилась.

Затем приснилось как он, Андрей, гуляет с апостолом Павлом по Подземному Ходу. Апостол говорит: «Ты — человек силы, ты — отмеченный». Андрей: «Я хочу бороться со злом». Апостол: «Бороться надо с собой». Андрей: «Поясни». Но Павел указал куда-то наверх и исчез. Андрей вскрикнул: «Подожди!» и начал метаться по подземелью. Этот тоннель обернулся в зону ада, мир нижнего астрала. Канализационные трубы, узкие коридоры… Портал! Монстры и химеры, фантомы и другие сущности демонического мира вяло и безвольно кружились под потолком. Были они кто в образах маленьких извивающихся белёсых человеческих фигурок, кто в виде чёрных клубков, сгустков, клочьях липкого тумана, змей, колючек. Они не видели мужчину, но когда тот начал обречённо кричать: «Где, где Укладка?». В тоннеле появились окошки, и оттуда начали высовываться лисьи, волчьи морды, вытянутые и злобные. Затем появились клешнеобразные, рогатые, хвостатые, копытные. Андрей кричал и кричал до боли в сердце.

Вера трясла его за плечи.

— Проснись! Проснись сейчас же!

Андрей Петрович открыл глаза. Женщина сбегала за святой водой, что взяла в часовне Ксении Петербургской.

— Попей и умой лицо!

Затем открыла ящичек комода, достала оттуда раковину рапана и пирамидку Пифагора из горного хрусталя.

— Возьми это в руки и рассказывай! Можешь говорить?

Андрей прошептал: «Ангел — хранитель, храни меня от врагов видимых и невидимых», затем встал с кровати, накинул халат и надел тапки. Прихватив с собой бутылочку воды, сел в кресло. Озноб перемежался с жаром. Вера принесла ему горячего чаю. Сделав несколько глотков, мужчина неспешно, пытаясь вспоминать детали, рассказал свои сны.