Мандариновый лес

– Ну мы же теперь близкие родственники, через такое прошли! Смешная штука жизнь, да, Наташка?

* * *

Людка объявилась на Восьмое марта – приехала с сумкой продуктов и, конечно, с бутылкой.

– Празднуем, подруга! А что – Женский день, чтоб его!

«Постарела, – думала Наташа, глядя на Людку. – Глаза грустные, мертвые».

Но Людка не жаловалась, а хвасталась – стала директором ресторана, клиенты серьезные, в общем, почет и уважение. «Ну и, разумеется, бабки».

Выпив, Людка заплакала:

– Денег столько, Наташка, все могу себе позволить, все! Только вот ничего не хочу. Ничего, понимаешь? Ни тряпок, ни цацек. Всю жизнь мечтала выбраться из нищеты, карабкалась, лезла через головы, через постель! И вот получила. И что? – Людка демонически расхохоталась. – А ничего! Ни счастья, ни радости! Скука одна. Ладно, подумаешь! Как будто у других хорошо! Да куда ни глянь, одно дерьмо! Ты согласна, Наташка?

Наташа промолчала. Жалко было Людмилу. Жалко до слез. Долго не решалась, но все же спросила:

– Люд, извини, а как твоя девочка, дочка? Ты про нее что-нибудь знаешь?

– Знаю, в специнтернате она. Бываю там изредка. Да ничего, жива. Ходит, ест, гуляет. Только меня не узнает. Гостинцы хвать – и бежать. Кто я ей? Чужая тетка. Все, Наташка. Закончили. И, пожалуйста, больше не надо!

В мае Наташа с Ниночкой и Сашей решили поехать в Кижи и на Валаам – давняя общая мечта. Погода стояла северная, холодная, с продувным и колючим ветром. Хорошо, что собрались серьезно – теплые куртки, вязаные шапки, зимние брюки и ботинки. А все равно замерзали.

Компенсировала все местная природа: густые леса, огромные валуны вдоль дорог, высокие травы, сказочные деревянные Кижи, при виде которых замирало сердце. Простой, простодушный и сдержанный северный народ.

А как было вкусно и необычно: желе из клюквы, морс из морошки, калитки с картошкой, уха калакей-то из жирного сига, копченая форель, тушеный лось под брусничным соусом и грибы, грибы – соленые, маринованные, жареные. А еще ароматные травяные чаи с разноцветными вареньями.

Наташа видела – Ниночка постепенно приходит в себя. Даже чуть поправилась, банками поглощая варенье. Уговорила ее покраситься и постричься. Сделала Ниночке короткую модную стрижку: поднятый затылок, косая челка. Покрасила в рыжий цвет. И чудо – Ниночка помолодела, оживилась, смотрела на себя в зеркало и удивлялась, что ей все идет – и новый яркий цвет волос, и модная стрижка!

– Я всегда говорила, что ты кудесница! – повторяла она. – И руки, Натка, у тебя золотые!

* * *

Сашеньке стало плохо на Валааме. Наташа испугалась до ужаса, до липкого кошмара. Так страшно ей никогда не было. Ниночка осторожно пальпировала ему живот. Саша стонал.

– Так, на сборы десять минут, – нахмурившись, коротко бросила Ниночка. – Десять, все меня слышали? – И тихо пробормотала: – И дай бог, чтобы я ошиблась.

– В чем ошиблась? – одними губами спросила Наташа.

– Не обращай внимания. Мы, врачи, всегда думаем о самом плохом. А тут, – Нина попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривая, жалкая, – наверняка банальный цистит.

Саша с удивлением смотрел на крестную.

– Теть Нин, ты чего? Ну подумаешь, бывает. Мне правда полегче! Ну давайте останемся!

– На сборы десять минут! – жестко повторила Ниночка. – А я за билетами. – Накинув куртку, она выскочила за дверь.

Наташа бросилась следом.

– Нииина! – протяжный и страшный крик разнесся по всему острову.

Та остановилась. Проговорила сухо, отрывисто, жестко, не глядя Наташе в глаза:

– Что-то серьезное, Натка. Медлить нельзя. Срочно в Москву, понимаешь? А там уж я всех подключу. Да, и с вокзала позвоним Вадьке, чтобы палата была и все остальное! Счастье, что он в Москве.

Всю дорогу в Москву Наташа проплакала, тихо, беззвучно. Слезы лились рекой, не переставая. Саша почти все время спал, а температура не падала.

Ниночка гладила ее по руке и успокаивала:

– Так, ребята! Конец двадцатого века, столица. Вадька и лучшие врачи, его друзья! Лучшие, понимаешь? И мы все сделаем, Натка! Все, что необходимо. И с нашим Сашкой все будет в порядке. Ты меня слышишь? Он будет жить, хватит реветь! Знаешь, сколько еще нам понадобится сил? – И тихо, со вздохом добавила: – Ты даже не представляешь…

Наташа не представляла. Ничего еще она тогда не представляла. Только среди ночи, бессонной, как и все предыдущие, вспомнила и про дядю Чингиза, и про его брата, и про отца. И про наследственную болезнь почек, которая не пропускала никого из мужчин их семьи. И ее сына не пропустила.

Тут же, среди ночи, позвонила Ниночке. Кричала, как ненормальная:

– Они все умирали, все! Понимаешь? Все до единого!

Ниночка успокаивала:

– Там село, здесь Москва, другие времена, новые технологии. И еще не забывай про наши возможности. Их у нас больше, чем у кого бы то ни было.

На следующий день Сашу положили в больницу.

Два дня исследований, консилиум лучших врачей и, наконец, заключение: нужна срочная операция.

Оперировать будет Вадим Владимирович, кандидат наук и заведующий отделением. Вадька, Вадюша, Вадимка. Почти брат и уж точно друг и родственник.