Маньяк и тайна древнего русского клада

Сумрачный свет, царивший в этом подвальном помещении от излучающей копоть масляно́й лампы, делал вид этого чудища еще только ужаснее; отбрасывая на него неяркие блики, он выхватывал из темноты исполинскую фигуру, сравнимую своими размерами разве что только с Буйволом, одетую в черное мрачное одеяние, переливавшееся гладкими змеиными маленькими чешуйками; лицо, как теперь уже становилось абсолютно понятным, скрывалось за ужасающей маской, плотно облегающей мельчайшие контуры, и своими многочисленными шевелящимися опарышами придавало этому исчадию ада сходство с уже начинающим тлеть, но по чье-то неведомой воле внезапно вернувшимся к жизни покойником. Но ничто из перечисленного не нагоняло жути больше, чем его, не выражающие никаких чувств и эмоций, «безжизненные» глаза! В мерцающем полумраке отчетливо выделялась и словно даже как-то зловеще поблескивала ярко-красная белочная оболочка, окружающая одну, сплошную, черную роговицу, хотя и представляющуюся зрачком, но притом увеличенным до удивительно невероятных размеров; радужки же словно бы и не имелось, либо же ее оттенок полностью совпадал с зрительной частью глазного органа. Говоря в общем, весь его ужасающий внешний вид давал полное основание полагать, что пощады от этого ужасного монстра дождаться вряд ли получиться.

Между тем Поцелуева, непроизвольно начавшая заливаться слезами, предприняла отчаянную попытку вымолить себе спасение и отчаявшимся, дребезжащим голоском еле слышно залепетала:

– Пожалуйста, не надо, – предполагала она самое худшее, – я сделаю все, что только не скажите, ни в чем не будете знать отказа – и притом совершенно бесплатно… прошу Вас, не убивайте меня – ради всего святого.

Незнакомец медленно приблизился к хирургическому столу, где безвольно трепетала всем своим телом до невероятной степени напуганная девица, и, остановившись на небольшом отдалении, принялся внимательно разглядывать свою, уже практически лишенную всяческой воли, жертву. Удивительно, но невзирая на все перипетии, случившиеся с ней за последние сутки, девушка смогла сохранить свое внешнее одеяние неиспорченным и, даже шлепая полу-босыми пятками по асфальту, не порвала нижнюю часть колготок, и единственное, какие она успела внести изменения, так это снять в доме свою зеленую куртку, поэтому сейчас девушка находилась в одной шелковой блузке, отливающей белизной и до половины раскрывающей прекрасные груди; дальше шла короткая черная юбка, ничуть не скрывающая ее бесподобных, восхитительных ножек; из недостатков можно выделить обильную влагу, беспрестанно сочившуюся из глаз и начинавшуюся размывать яркий, вызывающий макияж, который, растекаясь по щекам, страшно уродовал ее всегда такое распрекрасное и ухоженное лицо.

Жалобным, хнычущим голосом прикованная к кушетке красавица продолжала молить о пощаде и обращалась с этим к чудовищу, но гнусный выродок словно ее и не слышал; в молчании созерцая одно из самых прекраснейших женских тел и божьих творений (к слову сказать, приносившее своей владелице довольно немалый доход), он, воочию лицезря беспомощное и трепещущее от непередаваемого ужаса состояние выбранной себе жертвы, словно упивался каким-то невероятным сумасшедшим экстазом, неведомым пониманию обычного человека и захватившим все помыслы этого маниакально извращенного и крайне жестокого типа.

Вдруг! Будто бы проникнувшись каким-то «сострадальческим» чувством, незнакомец, до этого не выражавший своим видом ничего человечьего, отошел к небольшому столу, где еще недавно проводил себе операцию, и, подняв с него чистую белую тряпку, вернулся к своей страдающей, не в меру «закошмаренной», пленнице и нежными, неторопливыми движениями оттер с ее перекошенной от страха физиономии распространявшуюся все шире влагу и уродовавшую лицо расплывшейся по нему яркой косметикой; со стороны могло показаться, что это заботливый кавалер чутко и ласково ухаживает за дорогой сердцу возлюбленной. На какое-то мгновение такая мысль закралась и в голову измученной страхами девушки, в своем отчаянье посчитавшей, что в сложившейся ситуации такой поворот был бы не самым худшим исходом чудовищного сценария, и она уже мысленно была согласна остаться в этом, больше похожем на звериное, нежели чем на людское, логове, и впоследствии даже не думать, чтобы вырваться на свободу, – лишь бы только остаться живой!

– Я буду тебе верной и постоянной подругой, – озвучила она поселившиеся в ее голове ободряющие сомнения, надеясь вызвать у своего жуткого похитителя дополнительно немного больше расположения, – только, пожалуйста, не убивай меня и не причиняй мучительной боли… Я выполню все твои самые сокровенные желания и претворю в жизнь самые несбыточные фантазии – поверь, в сексе я могу очень многое!