Маньяк и тайна древнего русского клада

Постояв две-три минуты и не услышав поблизости никаких лишних звуков, она смелой походкой отправилась дальше, но между тем через семьдесят метров вновь стала ощущать поблизости чье-то неведомое и злое присутствие. По организму красавицы вмиг стал распространяться жуткий умопомрачительный холод, постепенно сковывающий все ее члены; девушка застыла на месте, поддавшись непреодолимой, всеобъемлющей дрожи, в один миг охватившей все ее прекрасное тело. Вместе с тем не такого уж робкого десятка считалась эта давным-давно состоявшаяся путана, которой в своей древнейшей профессии приходилось иметь дело со всякого рода «мерзавцами», наверное, поэтому-то удивить чем-то эту красотку в обычной жизни было делом довольно проблематичным; в ее воспаленном мозгу, усердно искавшим объяснение всем окутавшим его страхам, тут же возникла вполне логичная мысль: «Скорее всего, это один из тех голодных и похотливых подонков, что не смогли достойно оплатить мои ласковые услуги? Очевидно, он решил воспользоваться темнотой и получить желаемое, скрывая свой мерзкий замысел под покровом спустившийся над городом ночи, – ухмыльнулась девушка, где-то в глубине души даже желая, чтобы именно так все и было, – ну что же, «паскудник», давай делай свое «грязное» дело; «хрен» с тобой, я расслаблюсь и получу удовольствие, а с тобой потом Босс будет беседовать, и, поверь, ему ты заплатишь намного больше, чем если бы напрямую договорился со мной, ведь если уж на то пошло, – так и быть! – я бы согласилась немного подождать и обслужить в таком исключительном случае, быть может, в том числе и в кредит».

Она сама не верила в возможность того, что согласилась бы уделить свое повышенное внимание без предварительной оплаты сексуальных услуг, но в такую минуту – исключительно для собственного самоуспокоения! – ей нужно было непременно себе что-то наобещать. Поэтому, убедив себя в таких размышлениях, она, имея отличную подготовку, вынесенную из воспитания «улицей», сделала несколько дыхательных упражнений, разгоняющих по жилам загустевшую разом кровь, и, завершая их резким выдохом, направилась дальше. Именно в этот момент – словно из неоткуда! – перед ней возникла фигура незнакомого человека, имевшая довольно внушительные размеры. Он был одет в одежду мрачного, черного цвета, мгновенно пробуждающей в голове все те детские страхи, в той или иной мере испытанные каждым ребенком; однако не это оказалось самым ужасным: лицо этого неведомого, крайне жуткого, человека светилось всевозможными перемещающимися с места на место линиями, создающими впечатление, что это мельчайшие прожорливые опарыши, беспрестанно копошащиеся во внезапно ожившем покойнике.

Зрелище было настолько ужасным, что у любого нормального человека вызвало бы апоплексический удар или, как минимум, сковывающий движения шок, но это никак не относилось к Поцелуевой Маргарите, выросшей в постоянных уличных драках и выяснениях отношений. Поддавшись давно выработанной в непримиримых потасовках привычке, она нанесла возникшему перед ней человеку сокрушительный удар ногой в пах и, ни секунды не думая, стремительно бросилась наутек, возвращаясь к улице Зверева, чтобы потом выскочить на площадь Пушкина, где всегда можно рассчитывать на помощь дежурившего наряда полиции.

Буквально через пару секунд удирающая девушка стала позади себя совершенно отчетливо слышать равномерное и спокойное дыхание, наполненное ужасной жутью бесчувственного, безжалостного убийцы, не испытывающего совсем никаких эмоций. Ее охватила невероятная паника, позволяющая, однако, осознавать, что, кроме невероятной дрожи, колотившей все ее тело, ей значительно мешают бежать огромные каблуки, цеплявшиеся за всё, что только не попадалось ей по неровной дороги; в этот же момент она почувствовала, что мерзкий преследователь вот-вот настигнет ее и ухватится за одежду; своим спинным мозгом она представила, что ему только следует протянуть свою руку, как она окажется в его цепкой, почти смертельной, хватке.