Маньяк и тайна древнего русского клада

Кузьминкин Сергей Алексеевич подходил к своему двадцатисемилетнему рубежу и вот уже на протяжении пяти лет занимал должность следователя по особо-важным делам. Молодой человек выделялся такими признаками, как-то: худощавое телосложение; немного вытянутое книзу лицо, еще не сформировавшееся в мужское, не отличавшееся какой-то уж большой привлекательностью, но тем не менее бывшее довольно приятным; серые, пронзительные глаза, настолько въедливые, как будто в любом случае пытались насквозь просверлить своего собеседника; рыжие, короткие волоса, зачесанные назад; а также строгое форменное обмундирование старшего лейтенанта юстиции. Офицер заступил дежурить на текущие сутки и пребывал при исполнении своих служебных обязанностей. Как это не покажется странным, но в эту ночь в подведомственном ему районе все было спокойно и, дождавшись двенадцати часов ночи, он уже совсем было собирался прикорнуть до утра, как ему позвонил в кабинет дежурный и сообщил, что нашел ему на ночь интересной работы. Чертыхнувшись в трубку от постигшей его досады, служитель Фемиды выяснил вкратце, с чем ему предстоит иметь дело, и, узнав, что намечается продолжительная беседа, согласился принять пострадавшую у себя в кабинете.

Через пять минут к нему завели разряженную девицу, оказавшуюся без туфлей и дрожавшую от постигшего ее кошмарного ужаса. Невзирая на то, что пострадавшая всем своим видом выразительно передавала свой изрядно заниженный социальный статус, Кузьминкин тем не менее, будучи галантным кавалером, встал со своего места и, приблизившись к девушке, поддержал ее нежно за локоть, помог удобно устроиться на стуле возле своего письменного стола. В ту же секунду Маргарита, только сейчас осознав, что реальная опасность уже миновала, обхватила лицо ладонями и разразилась нескончаемыми рыданиями, не в силах выдавить из себя ни единого слова.

Что только не делал молодой следователь, чтобы хоть как-то привести в себя Поцелуеву – и говорил нежные, успокаивающие речи, и подносил несколько раз обыкновенной холодной воды, и даже предложил ей отправиться домой отдохнуть, а прийти с жалобой утром – словом, всё, что могло вернуть ее к нормальному состоянию, однако ничего из его стараний так и не помогало, и развратная красавица, истерично всхлипывая, энергично трясла своими восхитительными плечами. Наконец Сергей не выдержал и, опустившись в свое кресло, стал молча наблюдать, предоставив девушке полную свободу, чтобы до конца и в полной мере смогла излить душившее ее огромное горе. Прошло уже полчаса, а пострадавшая не произнесла еще ни единого слова и не дала ни одного пояснения по обстоятельствам своего заявления; время натягивалось, и молодой следователь решил пойти на крайние меры: достав из сейфа бутылку коньячной настойки, он налил не менее полстакана и предоставил ночной посетительнице самое надежное успокоительное, не подводившее еще ни в одном из имевшихся в его памяти случаев.

Так получилось и в этот раз. Выпив горячительный напиток мелкими прерывистыми глотками, путана еще до того, как опустела эта граненная емкость, почувствовала теплоту, распространявшуюся по ее желудку, а также легкую эйфорию, стремительно пробивавшуюся в растревоженные мозги. Средство, действительно, оказалось верным, и уже через пару минут разодетая красотка пусть все еще и продолжала ненавязчиво всхлипывать, но уже была способна к нормальному, продуктивному, диалогу.

Дальше пошла обыкновенная процедура: полицейский сначала выяснил все анкетные данные, какие успела молодая путана заслужить за свою недолгую, но довольно насыщенную и бурную деятельность, все это аккуратно записал в протокол допроса, после чего перешел к основным вопросам, интересовавшим его постольку, поскольку необходимо было выяснить обстоятельства, дающие основание как на заведение, так и отклонение возбуждения уголовного дела.

– Теперь приступим к главному, – сказал Кузьминкин, когда все основные формальности были соблюдены, – расскажи мне, милая девушка, – считал он, что к подобным людям можно применять такое, скажем так, фамильярное обращение, – что явилось причиной твоего ни с чем несравнимого страха и жуткой истерики?

– Понимаешь, «мент», – проститутка также не склонялась к соблюдениям общепринятого в обществе этикета, – я сегодня с огромным трудом нашла себе подработку, – здесь офицер презрительно усмехнулся, что, конечно же, не ускользнуло от глаз потерпевшей, но не вызвало у нее каких-либо дополнительных негативных эмоций: она давно уже смирилась с таким к себе отношением, поэтому, только слегка поморщившись, продолжила дальше: – И вот, обслужив своего клиента, я пошла домой обычной дорогой, как вдруг прямо передо мной возник человек, излучающий из себя непередаваемый ужас… – она снова неприятно поежилась и истерично всхлипнула, – На тот момент мне было хорошо ясно только одно – он не хочет со мной заниматься сексом, хотя на это я бы еще согласилась и даже готова была позволить ему потешиться надо мной бесплатно – но его интересовало совершено другое.