Манхэттенское безумие

Отца Иззи, конечно, тоже поставили в известность и велели явиться в участок на следующий день, чтобы дать показания, но Сэм сомневался, что тот имеет к этому какое-то отношение.

Сэм все время просил детектива Хирша направить кого-нибудь проверить насчет Майка Келли, чтобы удостовериться, что с его приятелем всё в порядке. Да почему бы и нет, спрашивал он себя, хотя все время видел их перед внутренним взором вместе – Майка и Иззи, Иззи и Майка. Они так и стояли у него перед глазами – вместе.

* * *

Поскольку мать Сэма уехала во Флориду на свадьбу какой-то своей приятельницы, он в тот вечер привел Салли к себе домой. Они лежали в постели, и она говорила и плакала, а когда встали и он приготовил ей что-то поесть, они снова говорили, а потом снова легли в постель и снова продолжали говорить. Рядом с кроватью Сэма стояла складная ширма с нарисованной с одной стороны ухмыляющейся физиономией. Сэм и сам не знал, как она сюда попала. Сейчас луна светила сквозь нее, и серые тени на этой роже как будто насмехались над ними. Потом они заснули. А проснулся он оттого, что Салли его поцеловала. Прошло совсем немного времени, и он овладел ею, а потом все повторял: «Прости меня, прости меня», а она шепотом отвечала: «Ничего, милый, я сама этого хотела, сама хотела».

Потом она встала и пошла в ванную. А вернувшись, сообщила, что у нее течет кровь. И он снова бормотал «прости меня», а она на этот раз ничего ему не ответила.

Несмотря на это, Сэм снова уснул. А когда засветилась утренняя заря, проникнув лучом света сквозь дырку в ширме, он почувствовал на щеке теплое дыхание Салли, а потом ее губы на своих губах и услышал, как она сказала: «Обними меня снова, Сэмми, обними покрепче, иначе я умру».

* * *

Боль от осознания того, что ничего не в силах сделать, может быть сильнее, чем понимание того, что дело сделано и с ним покончено. Это все равно что смотреть на умирающего человека, а не на саму смерть. Каждый прошедший день, когда так и не выяснялось, кто убил Иззи и его мать, становился для Сэма настоящей пощечиной. У него имелась куча своих полицейских обязанностей в участке, да и Салли занимала бо́льшую часть его свободного времени, поэтому он каждые пару дней надоедал детективам Седьмого участка, пока не стал подозревать, что они пользуются любым предлогом, чтоб не отвечать на его вопросы. Он виделся и с Майком Келли во время службы в храме и пытался с ним поговорить, но Майк всячески избегал прямых ответов, ходил вокруг да около и всякий раз только бледнел.

Прошел месяц со дня того двойного убийства, и тут в игровом заведении на Восточной Тринадцатой стрит, размещавшемся в подвальном помещении, убили двоих мужчин. Один из них был подручным хозяина заведения, другой – обычным игроком. Владелец лишился одного пальца – его отстрелили. Он заявил, что, по слухам, это были гангстеры, решившие повторить бойню в День святого Валентина[68]. Собаки, так он их назвал, переоделись в полицейские мундиры и сделали вид, что явились прикрыть его заведение. «Я увидел грязные ботинки, спускающиеся по лестнице. И еще у одного из этих гадов пуговица была оторвана. У наших копов такого не бывает!» Он, видите ли, гордился парнями из Департамента полиции города Нью-Йорк, даже будучи нарушителем закона. Он велел им убираться прочь, угрожая незаряженным дробовиком, который достал с полки, а этого ему делать как раз не следовало.

Детектив Сэмюэл Рабинович и его помощник, стажер, записали все показания. Стажер даже нарисовал схему места происшествия, указав стрелками все передвижения и месторасположение трупов. Сэм спросил владельца, не запомнил ли тот что-нибудь еще. «Ага, – ответил тот, – там был еще один, торчал сзади, возле лестницы. У него короткая стрижка и рыжие волосы. Очень бледный, прямо как альбинос. Он все время визжал и орал, когда его приятель, который стрелял, хватал мои денежки, а Джимми уже валялся на полу и стонал. Хороший парень он был, этот Джимми, он мне был прямо как сын! Я вот доберусь до них, я из них отбивную сделаю, вот увидишь!»

* * *

А разве Майк Келли единственный рыжий с короткой стрижкой во всем Манхэттене? Конечно, нет. Но Сэм, повинуясь импульсу, решил действовать, отталкиваясь от того, что узнал. И отправился на пробежку не по своему обычному маршруту патрулирования, а туда, где находился меховой магазин дяди Майка. Мистеру Келли пришлось впустить его только после звонка в дверь – как он пояснил, в последнее время участились случаи воровства, выноса товаров из магазина. Майк в задней комнате, сейчас он его позовет.

Майк и Сэм встали друг напротив друга в узком проходе, стиснутые с обеих сторон стойками с меховыми изделиями. У Сэма здорово чесался нос. Он даже не успел открыть рот, когда Майк, убедившись, что дядя их не слышит, сказал: «Не здесь, Сэмми». И попросил подождать его в Томпкинс-сквер-парке. «Тот здоровенный клен помнишь? В центре, тот, наполовину сожранный жучками? В девять вечера. К тому времени уже стемнеет».