Манхэттенское безумие

Сэм уже знал от Майка, что по четвергам Тино обычно ужинал где-нибудь в городе, а потом ехал домой, вызывал к себе девицу, развлекался с нею до полуночи, а потом отправлял прочь, чтобы уснуть в одиночестве, почитав перед сном комиксы вроде «Капитан Америка» и послушав свой приемник «Магнавокс», круглосуточно настроенный на волну АМ-радиостанции WMCA. Сэм помнил, что Тино очень хорошо умел это делать.

Ночью в городе было душно, у всех окна были нараспашку. Сэм стоял и изучал дом, в котором располагалась квартира Тино, искал его окна. Потом воспользовался пожарной лестницей на северной стороне здания. Некоторые подпирали открытые окна деревянными клиньями, чтобы раму можно было открыть только на определенную ширину. Но не Тино. Он, видимо, считает себя неуязвимым, решил Сэм. Осторожно, даже не отодвигая в сторону портьеру, он вошел прямо в спальню.

Револьвер Тино лежал на ночном столике, где его мог взять кто угодно. Сэм засунул револьвер себе за пояс, потом наклонился и зажал ладонью рот Тино. И чуть не отпрянул – Тино спал с фальшивым носом на лице – с клоунскими очками, прицепленными к этому носу, как у Граучо Маркса, правда, без приклеенных мохнатых бровей. Интересно, а когда он с бабами, он тоже все это носит? Может, они полагают, что это круто?

Сэм зажал Тино рот, чтобы его разбудить, потом заставил его пересесть на стул. Тино, в одних трусах, обхватил себя руками, как будто никогда не стоял под холодным душем. Сэм сказал, что он может одеться, но быстро, за одну минуту. Затем присел на край кровати, пристроив руку с револьвером на колено, и решил, что не станет прямо сейчас и прямо здесь наваливаться на Тино. Вместо этого он сказал:

– Ты не нос тогда потерял, Тино. Ты душу потерял.

У Тино было изуродованное лицо, изуродованное даже больше, чем когда это сделала пуля снайпера. Он явно перенес несколько неудачных хирургических операций, ему, кажется, и щеки повредили; видимо, именно поэтому все говорили, что у него морда как восковая маска.

– Ты ничего не знаешь, – заявил Тино. – У тебя на меня ничего нету.

– Я знаю очень многое. – Сэм встал и сделал несколько шагов, встал лицом к нему и спросил: – Ты разве всегда был таким негодяем, Тино? Если б не война, разве ты решился бы убить друга и надругаться над старой женщиной?

– Ничего я такого не делал! – Тино на секунду отвел взгляд в сторону.

Именно в этот момент Сэм ощутил укол инстинкта, тень намека, неясное предчувствие опасности, такое же, как тогда, в Бельгии, в лесу, когда он ухитрился уйти от пули снайпера.

Как и тогда, сейчас, в спальне Тино, откуда-то к нему пришло это предупреждение об угрозе. И Сэм прижался спиной к стене.

И когда Фишел Окорок Гросс в одних трусах и носках и с пистолетом, который он держал на уровне груди, сделал два шага внутрь спальни, Сэм ухватил его за руку и выбил оружие, ударив Окорока по руке рукоятью своего служебного револьвера. Потом вывернул ему левую руку, завернул ее за спину и заставил его опуститься на пол, а сам пинком отправил пистолет в угол, к двери. Но кличку Окорок ему дали не зря. Он был огромен и упрям.

Тино между тем суетливо метался по комнате, натягивал брюки и пуловер, потом искал в ящике комода другой нос, а Сэму приходилось выполнять разные маневры, чтобы уложить Окорока на пол – он не хотел стрелять здесь, дырявить пулей пол или стену. В конечном итоге он застегнул наручники на запястьях Окорока, но только после того, как пнул его в коленную чашечку. В ответ на вопли и завывания распростертого на полу гангстера Сэм сказал: «Нана короби, йа оки», что по-английски означало «Семь раз упал, восемь раз поднялся», но потом добавил: «Черт тебя побери!»

Потом спросил у Тино, все еще стоявшего возле комода:

– Ты что же это, пустил его к себе отсыпаться? Не повезло ему. А баба там тоже есть? Или еще какие-нибудь сюрпризы?

Тино отрицательно помотал головой. Сэм заставил их обоих перейти в гостиную и знаком велел сесть в кресла. Окорок хромал и шаркал ногами, все время постанывая от боли в колене. От соседей уже доносились недовольные вопли. Кто-то даже постучал в стену, требуя утихомириться.

Оглядев комнату, Сэм обнаружил телефон и подошел к нему. Револьвер он переложил в левую руку и поднял трубку, но его отвлекал шум, и ему пришлось долго набирать нужный номер. И тут в одно мгновение Окорок своими скованными наручниками руками ухитрился, как арканом, охватить руки Сэма и прижать их ему к боку.

Бандит по-прежнему стонал от боли, но все же сумел оттащить Сэма обратно в спальню и подтащить к открытому окну. Сэм по дороге пытался дать ему подножку и сбить с ног, но, по иронии судьбы, выбитая коленная чашечка Окорока и, как следствие, его тяжелая хромота сработали против него.

Все это время Сэм видел Тино, который вскочил с кресла, тихонько открыл дверь, оглянулся и выскочил из комнаты.