Мара из Троеречья

— Может, и в стычку вступать не придется, — Лис налил и себе браги, и объяснил: — народ не любит напрягаться. Охрана понадеется на собак, а значит, будут дрыхнуть, как убитые. Если не шуметь, проскользнем.

— Ладно, говори со своим человеком. Скажи, что щедро отблагодарим, если пособит, — Ворон похлопал Лиса по плечу и протянул чарку, чтобы чокнуться с рыжим. К жесту незамедлительно присоединились Кайдал и Некрас. Только Крысюк так и остался сидеть с пустой чаркой, глядя на Лиса взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

Брага не заканчивалась, но временами сменялась медовухой и березовицей. Вкуса последней Лис уже не почувствовал, и только решил выйти на воздух, как Кайдал подозвал девицу, проходившую мимо с подносом. Та наклонилась над столом и, когда Самборский вор, потянул ее к себе — безропотно плюхнулась ему на колени, заливисто хохоча.

— Кто это такой красивый? — прошептала она на ухо Кайдалу, достаточно громко, чтобы Лис услышал ее вопрос. Кайдал, ухмыльнувшись, ревниво прижал девицу к себе.

Лис хмыкнул, встал и, обтирая стены, направился к выходу.

— Эй, друг! — выкрикнул Кайдал, довольный знакомством, — завтра ждём.

Лис повернулся у самой двери, пошатнулся, едва не навалившись на вышибалу у двери, и кивнул. Крысюк, опершись на прилавок, проводил его обжигающим взглядом.

— Щенок только трепаться горазд, — поделился он с трактирщиком, цыкнув зубом.

* * *

На город опустилась ночь. За окном, спрятавшись в выемке каменной стены, перебирал лапками сверчок. Стол в зале ломился от кушаний: моченые яблоки соседствовали с зажаренной с ягодами крольчатиной, рядом с глубоководной щукой, на месте глаза которой краснела клюквина, стояла глубокая миска с солеными боровиками и рыжиками. Перепела и утки выстроились в ряд на широких тарелках. Пироги с грибами, капустой и ягодами горой теснились на подносе. По велению Радмилы к ужину вынесли из погреба лучшее вино.

Роланд сел напротив княгини, хотя она заявила вслух, что хотела видеть его по правую руку от себя. Он так и не зашел к лекарке Ведане, только в баню успел сходить, чтоб соблюсти приличия и соскрести с себя корку дорожной пыли.

— За тебя! — подняла Радмила кубок, неуверенно блестевший в зыбком пламени свечей. — Ты сделал невозможное, Роланд, — улыбнулась она.

Роланд поморщился, но поднял свой кубок вслед за княгиней. Они выпили, и в зале воцарилось тягостное молчание. Воин навис над пустой тарелкой, размышляя о своем. Княгиня подала знак, и помощник кухаря — худой проворный мальчишка, не старше Марушки, подскочил и освежил вино в кубках. Кусочек кроличьей грудки, пахнущей дымом от вишневых поленьев и пряными травами, опустился на тарелку княгини. Туда же кухарчук справно добавил и остальных кушаний, не дожидаясь, пока Радмила на них укажет — ритуал был привычным, и повторялся во время каждого приема пищи. Маленький помощник кухаря юркнул к Роланду, примеряясь наполнить его тарелку, но воин остановил его, выставив ладонь вперед:

— Я сам, иди.

Радмила принялась за крольчатину, очень неторопливо, будто даже нехотя, поглядывая на Роланда, так и не притронувшегося к разносолам.

— Ты не рад? — резко спросила она, запивая нежное мясо терпким вином.

— Рад.

Кубок грохнул о столешницу. Княгиня повернулась к безмолвным стражникам и мальчишке, застывшим под стеной. От резкого движения колыхнулось и погасло пламя близстоящих свечей.

— Уходите.

Скользнув тенями по стене, стражники и мальчишка покинули зал. Роланд насмешливо посмотрел на княгиню.

— Ты говорил с Федорой? — недовольно спросила она.

— Я сделал всё так, как ты велела, — Роланд безучастно поддел ложкой золотистую шляпку боровика, но не донес до тарелки, выронив по дороге на скатерть. Пахучее масло разлилось безобразным желтым пятном по белому льну.

— Но ты говорил с ней! — Радмила вскочила с места.

Роланд откинулся на резную спинку стула, наблюдая за молодой княгиней, меряющей шагами зал. От ее нервных порывистых движений гасли свечи, но Радмила не обращала на это внимание. Комната неумолимо погружалась в полумрак.

— Хочешь узнать, что она сказала? — предложил воин. Роланд сощурился, заметив, как побледнела Радмила, нервно перебирая бечевку от сарафана.