Мара из Троеречья

Она редко приезжала домой, с головой погрузившись в учебу. Но каждый раз, навещая родных в Самборе, со счастливой улыбкой рассказывала, как легко и просто дается ей наука и как не нарадуется ее успехам старуха-наставница. О том, что Самая старая ведьма отказалась передавать ей свои знания, развернув от порога, и Федоре пришлось три ночи провести на сырой земле у входа в хижину, прежде чем ведьма, убедившись, что девушка не собирается уходить, принялась за обучение, а затем заваливала княжну самой черной работой, Федора никогда никому не проговорилась. Роланд узнал об этом случайно, от старухи-колдуньи. Заметив удивление на его лице, Самая старая ведьма довольно хмыкнула и впервые похвалила ученицу. Правда, Федоре в глаза доброго слова не произнесла, чтоб не разбаловать.

Радмила, приняв молчание собеседника за слабость, добавила:

— Роланд, я не могу рисковать людьми и терять время. Если Чароград пал…

Воин облокотился на столешницу, оборачиваясь к собеседнице.

— А если не пал? Если всё только слухи? Не было ни гонца, ни письма.

Княгиня покачала головой:

— Финист не стал бы прогонять моих голубей, — горько произнесла она, — а их сбивают на подлете к стенам города. — Радмила потерла виски и продолжила: — я не успеваю ничего рассмотреть, но мне видится Чароград охваченный огнем…

Роланд постучал пальцами по столешнице.

— Мне кажется, Федора права: есть другой выход.

Радмила поднялась и направилась к двери:

— Тебе кажется, — она раздраженно толкнула дверь. — Ты утомил меня, Роланд. Не понимаю, к чему этот разговор. Считай, что всё уже решено.

Роланд лениво поднялся из-за стола и ступил к выходу.

— Я могу попросить тебя?

— Проси, — разрешила княгиня.

Роланд покосился на заваленный разносолами, к которым он так и не притронулся, стол.

— Вели покормить девчонку, она c Тержи не ела.

Радмила удивленно вскинула брови, но, помедлив, кивнула в ответ.

* * *

На небе мерцали горошины звезд. Марушка высунулась из окна, подставив лицо ветру, несущему от порта приторный запах рыбы и водорослей. Она не знала, сколько точно прошло времени, но с самого момента, когда ее привели, в башню никто не заглядывал. Сосало под ложечкой — не то от голода, не то от плохого предчувствия.

«Когда же хоть кто-нибудь придет?! Не собираются же они держать меня здесь вечно… Так нельзя поступать с людьми!» — нетерпеливо стучала Марушка носком сапога по гладкой стене.

Хрустели под ногой высохшие листья плюща, и разносились от сквозняка по всей комнате, оседая на смятой постели, на полках с пыльными книгами, просачивались в тонкую щелку под дверью и покрывали бурыми крапинками белую лестницу.

Марушка маялась весь вечер — ходила от стены к стене, считая шаги, выглядывала в окно, но кроме стражей, патрулировавших сад, но так и обративших внимания на ее оклики, больше не видела ни единой живой души. До наступления темноты в саду выводили заливистые трели скворцы, носились стрекозы, а жук-бронзовка, с блестящими крыльями залетел прямо в башню и сел на уголок книжки, смешно подергивая усами. Деревья за окном облепил рой светлячков, мельтеша и выписывая в сумерках слепящие золотом круги.

Теперь, когда тьма опустилась на город, а светлячки, предчувствуя смену погоды, затаились в густых листьях, от каждого шороха у двери башни, каждого писка копошащейся в зарослях терновника мыши и уханья совы мурашки пробегали по коже, а тени на стене приобретали зловещие очертания. Не единожды девочка вспоминала, что заперли ее снаружи, а замок с внутренней стороны давно заржавел, да и ключа в комнате не находилось. Значит, любой, кто забредет к башне, сможет в нее забраться, просто отперев засов. «Повезет, если это будет Лис, а не какой-нибудь бандит», — вздохнула Марушка.

Она уже отчаялась выглядывать людей и звать о помощи, к тому же, из-за темноты заслезились глаза, и рассмотреть теперь ничего не выходило. Девочка заморгала, смахивая слезы, и подняла глаза к небу. Тяжелые тучи накрывали город, обещая грозу, и Марушка, пока не исчезли все звёзды, принялась обводить пальцем очертания знакомых ей созвездий.

— Заяц, — нарисовала она треугольник у себя прямо над головой, и, не разрывая линии повела палец правее, очерчивая большой ковш, — Бабы… А вот Пастух… И Лосиха.

Марушка покрутила головой, старательно выискивая знакомые созвездия.

— Девичьи зори… — провела она ладонью по россыпи мелких звезд, диамантовой лентой подпоясавшей всё небо.

Следом палец уткнулся в две звезды на востоке — одна больше, вторая маленькая, но тоже яркая.

— Собаки… — пробормотала Марушка.

Созвездие собак, двумя точками виднелось на небосводе. В отличие от остальных, замысловатыми фигурами расположившихся на черном полотне, собаки складывались только в короткую черточку. Марушка часто думала, щенок ли это со взрослой собакой или две бегающие друг за другом в игре дворняжки. Федора за подобные вопросы ругала ее глупой девкой, а больше не у кого было спрашивать.