Мара из Троеречья

— Тебе надо, ты и возвращай!

Марушка раскраснелась, уперла руки в бока, стараясь казаться выше и грознее, но Лиса это не действовало.

— Сходи-сходи, — подначивал он, усевшись прямо на траве под бревенчатой стенкой избы, — скажи добрым людям, что нам их жалкие подачки не нужны…

— Подачки? — смутилась девочка, возвращая наспех собранную снедь на место. — Чего же сразу не сказал…

— Что? «Доброе утро, угощайся — это не краденое»? Хорошего ты обо мне мнения, — обиделся Лис.

Марушка присела рядом с другом. Тот сразу скорчил страдальческую мину и отвернулся.

— С самого утра приходят, тащат всякое. Ну, в благодарность за то, что от зверюги избавили, — пожал он плечами, — а я что, дурак отказываться?

— Извини, — выдохнула Марушка и улыбнулась. — Надо Руте отдать, пусть состряпает чего-нибудь из этих подарков.

Лис неопределенно махнул рукой:

— Ну, вообще, не спеши. Надо бы разобраться сначала. Нас уже и Марьяна приглашала к ней переехать. Та, крикунья с площади. — Пояснил он. — И сам глава села заходил, — Лис поморщился, — целую комнату предложил в своем тереме. А потом еще куча народу — поговорить за жизнь, чего-нибудь передать… И каждый, — с нажимом сказал он, — уверял, что надо от Руты бежать. Все, мол, переживают, выйдем ли мы живыми отсюда. Намекали так прозрачно, что недобрые у нее намерения.

— Веришь, что Рута чудовище? — удивленно спросила девочка. — Она же знахарка, Лис. Всю жизнь училась травы понимать, чтоб лечить людей. Зачем ей травить кого-то?

— Во-во, — легко согласился он, — травы-муравы… Из них же не одни лекарства толочь можно, но и яды.

— Я вообще-то тоже знахарка, — возмутилась Марушка, — хорошего же ты мнения обо мне!

Лис смутился, но виду не подал. Когда больше десятка человек говорят об одном и том же, волей-неволей в душе поселится сомнение. А тут — и медведь-людоед, перекрывший дорогу к питьевой воде, которого Лис видел собственными глазами, и сама Рута, не отрицающая своей вины… Картинка складывалась на удивление безрадостная.

— Лис, она беременная, а ест пустую репу! — взмолилась Марушка. — Давай просто поделимся с ней. А приготовить, если хочешь, можешь сам. Не отравит же она еду, если сама есть будет?

— Ладно, — смирился Лис и подумал, что сам напросится на ужин к Микулу, — тащи ей всё. Пусть наедается, раз брюхатая.

Лис горестно вздохнул, вгрызаясь в отвоеванный кусок козьего сыра. Марушке пришлось собрать принесенную селянами снедь в подол — в руки еда не вмещалась, и все равно бегать в хату довелось два раза.

— Эй, рыжий, — махнула ему с порога счастливая хозяйка дома, — иди, помогать мне будешь! Пир устроим!

Лис хмыкнул, уверенный, что питаться, пока завис в Резных Петушках, будет исключительно у простоватого добряка Микула, ведь у того просто ума не хватит подсыпать яда в харчи. Но помогать пошел. И не отказался, когда Рута вызвалась осмотреть и повторно обработать его заживающие ссадины.

А потом не отказался и от куриной ноги, призывно заполонившей запахом пропеченного мяса весь дом. Марушка посмеивалась, наблюдая за другом. Рута вдохновенно готовила и в процессе рассказывала истории из своей целительской практики, заразительно хохоча, охая иногда и хватаясь за живот. Тревожность, преследовавшая ее с того самого дня, как без вести пропал Неждан — Марьянин муж, притихла, позволив знахарке расправить плечи. За долгие месяцы она выглядела, если не счастливой, то хотя бы спокойной.

— Ой, — неожиданно отскочила от печи и плюхнулась на лавку Рута, — ой, мамочки!

Марушка подхватилась и присела рядом. Лис настороженно замер, недоверчиво глядя на знахарку.

— Только не говори, что начались роды, — протараторил он нервно, — ты же не рожаешь, правда? Я на это не подписывался, я на такое смотреть не готов!

— Рано, — отрезала Марушка, но на всякий случай, вопросительно посмотрела на Руту, которая завороженно разглядывала свой живот скрытый под грубой тканью широкого платья.

— Он пинается! Ножкой! — восхищенно пропела она, поглаживая живот. — Я чувствовала малыша с первого же дня, но никогда так явно…

Лис вытер со лба капельки пота и подумал, что в последнее время нервы совсем ни к черту. Пора бы уже привыкнуть, что все идет наперекосяк и подчиниться потоку неожиданных неприятностей.

— Можно мне потрогать? — неожиданно выпалил он и даже не успел удивиться себе, уже протянув руку.

Рута благодушно кивнула. Лис некоторое время в нерешительности держал ладонь на весу, и Руте пришлось взяться за запястье и опустить руку парня на свой круглый живот.

— Ничего не чувствую, — пожал он плечами, но знахарка не отпускала руки, ненавязчиво, но крепко сжимая его запястье.

Все трое замерли, затаив дыхание.

— Может, у тебя газы просто? — не вытерпел Лис, но тут же сосредоточенное лицо его посветлело: — Толкнулся! И правда пинается! — ошарашенно выпалил он.

Настойчивый стук в дверь, от которого та едва не вылетела с петель, прогремел, когда Лис допытывался, уверена ли Рута, что ждет пацана или, может, девка будет, и как это она может быть уверена, когда увидеть все равно ничего невозможно.