Мареси

«Здесь записано, что произошло, когда «Наондель» вынесло на остров Менос с семью сестрами из Каренокои на борту. Наши имена: Кабира, Кларас, Гараи, Эстеги, Орсеола, Сулани и Даэра, а также Иона, которую мы потеряли, но теперь она стала частью нас и нашей силы».

А я и не подозревала, что существовала еще и восьмая сестра. Иона.

Другая книга была посвящена волосам – мне это показалось странным. Там была целая глава о расческах и говорилось, что они должны быть из меди, если не хочешь вызвать на себя гнев Праматери. Еще было много книг о целительстве, другие – о работах по строительству Аббатства, и еще несколько произведений, написанных не самими Сестрами. Одно из них показалось мне совсем непонятным – там речь шла о том, как манипулировать миром. Но еще на полках обнаружилась целая охапка книг по истории Восточных стран. Их я с жадностью проглотила, пытаясь представить себе, как могли выглядеть эти дальние страны и их народы.

Однажды вечером, направляясь в сокровищницу и проходя мимо двери крипты в Доме Знаний, я внезапно осознала, что могу прочесть, что на ней написано. Надпись была сделана на языке Восточной страны, и я с давних пор знала, что там написано, но теперь я могла сама прочесть каждое слово.

«Здесь покоятся семь сестер, объединенные в работе и любви». Простые и красивые слова. А ниже все семь имен: Кабира, Кларас, Гараи, Эстеги, Орсеола, Сулани и Даэра. Но теперь я заметила и кое-что еще: то, что я раньше воспринимала как декоративный символ внизу, на самом деле представлял собой причудливо вырезанную букву I. Первую букву имени Иона – Iona.

Дверь крипты совсем не похожа на дверь. Коридор, проходящий через весь Дом Знаний, украшен полуколоннами, выступающими из стен, а в одном месте в пространстве между двумя колоннами находится выпуклый текст. Никаких петель, никакой ручки – непосвященный легко может подумать, что текст имеет декоративное назначение. Но это дверь – вход в святая святых острова, где царит Хагган. Обычно я стараюсь проскочить мимо двери как можно скорее. Хагган правит знаниями и смертью, поэтому ее священное место расположено в погребальной камере под Домом Знаний. Знания я люблю, а вот смерти мне уже предостаточно.

Во время той голодной зимы в нашем доме появилась серебряная дверь. Никто, кроме меня, ее не видел, а я никому о ней не рассказывала. Теперь мне известно, кто поджидал по другую сторону этой двери, с неутолимым голодом – еще более ужасным, чем тот, что рвал мне тело. Хагган. На двери была ручка в форме змеи с глазами из черного оникса, и эта змея с шипением являлась мне в моих голодных галлюцинациях. Дверь исчезла только тогда, когда Хагган получила то, что хотела.

Ей нужна была чужая жизнь. Она хотела забрать Аннер.

До сих пор я могу ощутить маленькое худенькое тельце Аннер у меня на руках. Под конец она почти совсем ничего не весила.

Я слышу тихий плач матери, вижу затылок отца, склоненный над маленьким гробиком, который он выстругал в сарае.

С тех пор я боюсь Хагган, и крипта – единственное место на острове, вызывающее у меня неприятные чувства.

Пока я сидела и читала старинные свитки, Яй каждый вечер сопровождала меня. Иногда я читала ей что-то вслух, она с интересом слушала и задавала вопросы.

Яй стала менее зажатой после той ночи на берегу, когда она рассказала мне о своей сестре. Она решалась заговорить сама, когда к ней не обращались – по крайней мере с теми, кого знала лучше всех: со мной, Эннике и Хео. Мы узнали крошечные частички ее предыдущей жизни. Ее маленьких братьев звали Сорьян, Доран и Векрет. После рождения Яй у матери было несколько выкидышей, и она уже начала опасаться, что не сможет подарить своему мужу сыновей. После рождения Векрета отец наконец-то остался доволен и навсегда покинул постель супруги. В ту ночь, когда он перебрался от нее, Яй и Унаи слышали, что их мать проплакала всю ночь. Когда утром они спросили ее, действительно ли она скучает по мужу, она улыбнулась сквозь слезы.

– Нет, я счастливее, чем когда-либо.

Мы узнали также, что Яй ненавидела период осенних заготовок, когда воздух в кухне пропитан запахом виноградного уксуса, и ей приходилось тонко нарезать овощи – корзину за корзиной. Зато ей нравилось толочь в ступке смеси приправ, которые готовила мать. В ее стране никогда не выпадал снег, и когда мы с Хео попытались объяснить ей, что такое снег, я впервые услышала, как она смеется. Смех у нее оказался неожиданно звонкий – учитывая, какой низкий у нее голос.

– Белое и холодное, падающее с неба? Забавные у тебя выдумки, Хео.

– Но ведь ты сама видела белую шляпу Белой Госпожи! – проговорила я и улыбнулась. Но Яй только покачала головой, и я поняла – в ее глазах белая шляпа может быть из цветов или белых камней.

Весенний день, который мне меньше всего нравится в Аббатстве, – это день, начинающийся с того, что сестра Котке встречает нас возле Услады тела с огромной ухмылкой на лице.

– Настало время весенней стирки, – говорит она и, похоже, наслаждается стонами неофиток.